Черная сакура
Шрифт:
— Не так быстро, Немото-сенсей. Я думал, мы перекинемся парой слов, прежде чем вы направитесь домой.
— Извините, но мне некогда, я должен…
— Я наблюдаю за вами уже не одну неделю, и решения, которые вы принимаете, оставляют желать лучшего. Когда я смотрю со стороны, то думаю: в чем нарушение? Просто слабенький толчок. И то навряд ли. Понимаете, о чем я, Немото-сенсей?
Он один из тех людей, которые постоянно повторяют твое имя, чтобы удостовериться в твоем существовании, и вцепляются в тебя мертвой хваткой, чтобы ты ненароком не прислонился к чему-нибудь и не растворился — а именно этого мне сейчас и хочется (мое понятие о квантовой механике более чем поверхностное, в школе мне стоило уделять
— Есть свод правил, и мы должны следовать этим правилам, Такамото-сан…
— О, да вы знаете, как меня зовут?
— Вы уже почтили меня знакомством несколько лет назад.
В прошлом он излагал мне свои соображения насчет «последствий» игр, я их всегда игнорировал — но от парней вроде него так просто не отделаешься, они будут докучать тебе снова и снова и наконец добьются своего. Они предсказуемы, как сентябрьские тайфуны, и столь же неприятны.
Всем известно, что это за человек. Этот бандюга всюду позапускал свои грязные ручищи, и потому, когда он шагает узкими тропинками этого селения (и соседних), люди улыбаются, гнут спины и встречают его любезными взглядами: иначе говоря, неприкрытый страх. По бокам от него всегда держатся двое близнецов-мордоворотов, вот они, его жуткие прихвостни, их походка напоминает о самых плохих гангстерских боевиках, не хватает только темных очков, ведь октябрьское солнце светит так нещадно. Они занимают свои места рядом с ним и злобно косятся на меня; самое пугающее в них (не уверен, что они сами понимают) — невообразимое уродство: носы слишком плоские и широкие, ноздри слишком раздутые, с лезущими наружу волосами, брови слишком косматые, губы слишком толстые, зубы слишком кривые; слишком много «слишком». У обоих. Двойное уродство. Зловещий диптих.
— В этих краях репутация у меня незавидная и совершенно несправедливая. Но не позволяйте сплетням одурачить вас, Немото-сенсей. Я просто бизнесмен и, подобно вам, вынужден принимать много решений, порой быстрых решений. Не время ли провернуть кое-какое дельце? Самое время. Я хочу сказать, что так долго не тревожил вас, потому что вы хорошо выполняли свою работу. Но я больше не уверен, что вам место в игре. Ваши решения несколько… своевольны, на мой вкус.
Он поднимает с земли палку и разламывает надвое.
— Вы понимаете, что я имел в виду под быстрым решением, верно?
Я не отвечаю, только тянусь рукой к дверце моей машины, желая поскорее стереть белок с лобового стекла, желая поскорее вернуться домой, к невзгодам, которые ожидают меня там.
— Я занимаю ваше время, да? Вам надо куда-то? Домой, к хворой женушке? А может, к потаскушке-свояченице?
Моя голова внезапно начинает кружиться, как будто он вскрыл мне череп, запустил руки внутрь и грубо сдавил мозг.
— О, я умею наводить справки. Я очень дотошен. В нынешние дни приходится быть дотошным. Приходится быть наготове, правда? Знать своих пронырливых соседей. Знать своих врагов. Времена трудные. Необходимо знать, откуда твоя очередная чашка риса. Я прав, Немото-сенсей?
— Чего вы хотите?
Его прихвостни, которым не нравится мой бодрый голос, подбираются ко мне поближе, угрожающе высокие и грузные. У одного из них дыхание жутко зловонное, а может, и у обоих, Грязь и Мразь.
— Я просто подумал, что определенные решения можно было бы принять в нашу пользу. Понимаете? Игра в следующую субботу. Говорят, вы опять будете судействовать. Вы очень популярны. И я подумал, что, если бы я кое-чем вам пособил, вы бы стали более доброжелательны и приняли определенные решения в нашу пользу. Только и всего. На следующей неделе Красные против Синих, верно? А вы знаете, за кого я?
— За Красных.
Красные адские огни. Сатанинское отродье. Воплощенное зло.
— Правильно.
Откуда он все это знает? Я избегаю его взгляда и смотрю в землю, но ответа не нахожу.
— Или… подождите… Вот что я думаю: вы бы могли, вы с вашей свояченицей, отправиться в какое-нибудь приятное тихое местечко, окружить ее нежным вниманием во время маленького отпуска на каком-нибудь отдаленном островке. Сбежать из этого мрачного селения туда, где свет. Свет. Представьте себе, Немото-сенсей. Ведь она вам все уши прожужжала, с ума вас свела, а вам только и хочется повалить ее и изнасиловать, да и ей самой этого хочется.
Его прихвостни находят это потешным и смеются. «Изнасиловать», — повторяет один, это слово или мысль явно забавляют его.
Голова по-прежнему кружится. Яйца начинает сводить. Меня вот-вот вытошнит.
— Передохните чуток, вам это нужно.
— Я присматриваю за своей женой. Мне не нужен отпуск.
— Похоже, вы недопонимаете. Это в общем-то не предложение. Вы получите деньги на ваши хлопоты, если определенные решения будут приняты в пользу Красных, а не Синих.
Азарт — вот еще одна штука, еще одна штука, к которой мы тут пристрастились (патинко [13] давно остался в прошлом), даже на любительских футбольных матчах всякие мошенники умудряются ставить деньги на что угодно; в нынешнее время кто-нибудь где-нибудь непременно принимает ставки — раньше мы такими не были, мы были осторожными, осмотрительными в частных делах. Что произошло?
13
Патинко — игровой автомат, популярный в Японии из-за законодательного запрета на азартные игры.
— Ну а если наше деловое соглашение не будет соблюдено — что ж, видели, как я сломал эту палку?
Он тычет меня в ребра одной половиной палки, потом другой. Обе его руки наставлены на меня. Это неожиданно оказывается болезненным, я слишком скован, чтобы защищаться — наверное, из-за страха. Мой отец однажды объяснил мне сущность страха. Обрисовал, как организованные религии по всему миру внедряют это понятие, да и правительства не отстают, систематически им пользуются и злоупотребляют; именно страх держит людей в покорности, в повиновении — для сильных мира сего он по-прежнему главное орудие.
— Смекаете, верно же? Понимаете, правда ведь? Недаром вам выдали лицензию арбитра. Вы же умный. Такой умный.
Он закуривает сигарету, глубоко затягивается и выдыхает струю дыма прямо мне в лицо.
— Не беспокойтесь; я скажу пару слов этим яйцеметателям. Вам больше не придется ездить в автомойку. Отныне ваше лобовое стекло будет сиять чистотой. Больше никаких омлетов. Эти мелкие ублюдки сами будут намывать вашу машину. У меня здесь много — как бы получше выразиться? — влияния, да, много влияния, понимаете? Я всегда добиваюсь своего.