Черная смерть
Шрифт:
— Сколько денег в минусе?
Азим тяжело вздохнул, после чего врастяжку заговорил:
— Миллион двести долларов они захватили в «посылке». В хранилище в наличии было в общей сумме девятьсот триста тысяч.
— Что осталось на активах? — Вопрос был задан не праздным тоном, и банкир сообразил, что от его ответа будет зависеть, выживет ли он в этой передряге или нет.
— На кредитном обществе висит миллион четыреста сорок две тысячи долларов, — четко ответил Азим, глядя эмиссара глазами преданной дворняги. Сделав короткую паузу, добавил: — Кроме того, в моем личном сейфе лежит ценных бумаг на… По нынешним ценам, думаю, полтора — миллион семьсот с мелочью.
Асламбек
— Значит, так, Азим, за счет своих ценных бумаг покроешь недостачу в хранилище. С посылкой я разберусь сам, — твердо произнес Асламбек, про себя подумав: «Продам картотеку, и придется выложить в фонд «народных мстителей» миллион двести тысяч».
— А как теперь будет функционировать банк? — нерешительно спросил управляющий, его глаза в упор смотрели эмиссара. Судьба банка решалась вместе с его судьбой.
— Продолжайте работать в том же духе. Кредитное общество, обмен валют. «Посылки» пока пойдут другим маршрутом. А я тем временем… — закончить свою мысль Асламбек не успел, из кармана раздался резкий зуммер мольного телефона. — Салам алейкум, Муса, здравствуй, дорогой. Как твои дела? — После этих слов лицо эмиссара внезапно приобрело неживой пепельный цвет, он с трудом выдохнул в трубку:
— Хорошо, брат, я скоро приеду, и мы займемся твоей проблемой.
Отключив телефон, Асламбек нервным движением сунул трубку обратно в карман пиджака, глянул на банкира и задумчиво произнес:
— Ситуация изменилась, мне нужны хорошие российские документы и машина с водителем. Завтра вечером должен быть в Москве.
— Мы все устроим, — пообещал Азим, для подобных мероприятий банк располагал не засвеченными машинами и настоящими профессионалами. Машины — мощные «Мерседесы», водители — все асы со спортивными степенями. И для подделки документов имелась небольшая мастерская, где творил настоящий художник-гравер.
— И вот что еще, — поднявшись со стула, вспомнил Асламбек, — пусть твои люди побеседуют с пожарниками и ментами, ну, в общем со всеми, кто оказался свидетелем происшествий в тот день.
— Все сделаем в лучшем виде, — снова пообещал Азим и в знак почтения приложил руку к груди. В душе ликуя что для него все обошлось бескровно.
ГЛАВА 7
С момента, как Бахрам Джамбеков был объявлен официальным кандидатом в депутаты Государственной думы жизнь завертелась-закрутилась для полковника Христофорова со скоростью калейдоскопа. Каждый день приносил что-то новенькое для подопечного: газетные, телевизионные и радиоинтервью, участие в различных шоу, выезды на всевозможные презентации и приемы. Будущего представителя чеченского народа знакомили со сливками нынешнего общества, представляли замминистрам, заставляя позировать рядом с ними перед теле - и фото объективами. Чтобы на следующий день в какой-нибудь газете или передаче промелькнуло его лицо.
Гостиничный пентхауз, который занимал Джамбеков постепенно превращался в предвыборную штаб-квартиру заполняясь все новыми и новыми действующими лицами в основной массе статистами, обеспечивающими работу спичмейкера, стилиста, пиар-менеджера, создававших образ нового слуги народа. Ко всему еще стал разрастаться аппарат
Больше всего вся эта мышиная возня утомляла майора Толстова и его людей, отвечавших за жизнь и здоровье будущего избранника народа. Дмитрий Толстов был в курсе производимых ФСБ подковерных манипуляций для воздействия на кандидата Джамбекова. И, как стопроцентный профессионал, понимал, они необходимы для того, чтобы заставить Джамбекова отдать картотеку, но, как профессионал, также не мог допустить, чтобы с его подшефным что-то произошло.
— Твою мать, бардак, — жаловался майор Христофорову. — Ну, ей-богу, бардак. Мало того, что полный этаж бог знает кого, прости господи, так еще эти, что с гор спустились, — Дмитрий брезгливо кивнул в сторону, где полагались номера родственников Джамбекова. — Каждый день баб сюда тягают, вот, понимаешь, дорвались До свежего мяса. У меня люди отдыхают по шесть часов в сутки и все время в напряжении. А если что, какие с них бойцы? Владимир Николаевич, ну хоть прямо у вас людей проси.
Христофоров едва заметно улыбнулся, он понимал, что майор из сострадания к своим подчиненным пытается прозондировать почву у смежника.
— С удовольствием, Дима, — почти дружески ответил полковник, похлопав Толстова по плечу.
— Только мои люди как ты сам видел, тоже на месте не сидят.
— Ваша правда, — согласился майор и, увидев идущего от дверей Лялькина, добавил: — А вот и первая ласточка.
— Здравия желаю, — по-военному поздоровался Лялькин, но, так как был в «гражданке», честь отдавать не стал ограничившись рукопожатием.
— Чем порадуешь, отрок? — спросил с усмешкой Христофоров.
— Порадую, — кивнул Лялькин, по его сияющим гл азам можно было догадаться, новость у старшего лейтенанта первый сорт.
— Ну? Не тяни.
— Пограничники передали, Асламбек Максуров, правда по фальшивым документам, пересек вчера границу и направился в Москву.
— Значит, в самое ближайшее время начнется, — задумчиво произнес майор Толстов, как участник операции «Разводной ключ» он был ознакомлен со многими документами, в том числе и психологическим портретом среднего Максурова. — Асламбек был человеком дела и долго раздумывать, как поступить с обидчиком, не станет…
— Может, надо было ему от границы «хвост» прицепить? — задумчиво предложил Лялькин.
— Нет, не стоит, — покачал головой Христофоров. Они тоже не пальцем деланные, засекут слежку, и тогда пиши пропало. Жди, где они потом выплывут, поэтому не будем их тревожить…
Чекисты ошиблись, ожидая, что Асламбек приедет к брату на его подмосковную виллу. Напуганный ситуацией вокруг его персоны, старший Максуров не рискнул остаться в ближнем Подмосковье, поэтому выбрал дальнюю «нору», специально устроенную в Калужской области. Возле полузаброшенной деревни на опушке леса выстроили усадьбу с высоким частоколом, мощными воротами. Внутри находился двухэтажный сруб с просторной террасой. Рядом была разбита оранжерея, под стеклянным куполом стояли кадки с экзотическими растениями, тихо журчал искусственный японский музыкальный ручей. На заднем дворе была устроена площадка для гольфа. Муса был ярым поклонником этого вида спорта.