Черная тропа
Шрифт:
— У них там стоит контейнер для сбора макулатуры. Пошли! — Анна-Мария вышла во двор и принялась рыться среди пакетов с бумажными отходами. — В десятку! — воскликнула она через некоторое время, показывая журнал о гольфе с адресом и фамилией Мальте Габриэльссона. — Это пакет Габриэльссона.
Еще некоторое время она продолжала рыться среди бумаг и вскоре протянула Свену-Эрику конверт. На обороте кто-то написал список покупок.
— Молоко, горчица, мята… — прочел Свен-Эрик.
— Нет, ты посмотри на почерк — такой же, что и на квитанции
Мальте Габриэльссон жил на третьем этаже. Они позвонили. Дверь приоткрылась. Мужчина лет шестидесяти в халате взглянул на них поверх цепочки.
— Мальте Габриэльссон? — спросила Анна-Мария.
— А в чем дело?
— Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке, полиция Кируны. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов об Инне Ваттранг.
— Простите, но как вы вообще попали в подъезд? Ведь внизу домофон.
— Мы можем войти?
— Меня в чем-то подозревают?
— Вовсе нет, мы просто хотели…
— Дело в том, что я ужасно простужен и… очень плохо себя чувствую. Вам придется подождать с вопросами.
— Мы ненадолго… — начала было Анна-Мария, но прежде чем она успела договорить, Мальте Габриэльссон уже захлопнул дверь.
Анна-Мария прислонилась лбом к дверному косяку.
— Дай мне силы, — проговорила она. — Мне до чертиков надоело, что эти люди обращаются со мной, как со своими польскими уборщицами.
Женщина принялась остервенело барабанить в дверь.
— Откройте, черт подери! — прорычала она.
Приподняв крышку над щелью для газет, она крикнула в глубину квартиры:
— Мы расследуем убийство. Будь я на вашем месте, я бы предпочла поговорить с нами сейчас. Иначе я пошлю коллег в униформе к вам на работу, и они приведут вас на допрос в наручниках. Я постучусь ко всем вашим соседям и буду наводить справки о вас. Мне известно, что вы перевели Инне Ваттранг двести тысяч перед самой ее смертью, и я могу это доказать. На платежной квитанции ваш почерк. Я от вас так просто не отстану.
Дверь снова открылась, и Мальте Габриэльссон снял цепочку.
— Заходите, — сказал он, озирая подъезд.
Теперь он стал сама любезность — стоя в халате в прихожей, повесил их куртки на вешалки. Словно никогда не делал попытки отправить их восвояси.
— Желаете чего-нибудь? — спросил он, когда полицейские уселись в гостиной. — Я не мог сходить в магазин, поскольку сильно простужен, но, может быть, чаю или кофе?
Диван был белый, ковер белый, стены белые. Только большие абстрактные картины маслом отличались яркими красками. Квартира была большая и светлая — высокие потолки, огромные окна. Каждая вещь лежала на своем месте. На табличке у входной двери красовалось только его имя. Стало быть, в этой почти стерильно чистой квартире жил он один.
— Нет, спасибо, — ответила Анна-Мария Мелла. Затем она сразу перешла к делу: — «Не за твое молчание» — что это за сумма?
Мальте Габриэльссон выудил из кармана халата скомканный носовой платок и осторожно провел им по своему
— Это был всего лишь подарок, — ответил он.
— Да бросьте, — сказала Анна-Мария дружелюбным тоном. — Я же сказала, что так просто не отстану.
— Ну хорошо, — кивнул мужчина. — Все равно это рано или поздно выяснится. Некоторое время мы с Инной встречались. Но потом у нас вышла ссора, и я дал ей пощечину или две.
— И что?
Мальте Габриэльссон, сидящий перед ними в халате, вдруг показался грустным и каким-то хрупким.
— Наверное, в глубине души я уже понимал, что Инна устала от меня и все равно меня бросит. Эта мысль была невыносима. Поэтому я позволил… потерять над собой контроль или как это еще называть. И убеждал себя потом, что разрыв произошел по этой причине. Но она и без того бы меня бросила. И я знал об этом. Задним числом я много размышлял.
— Почему вы перевели ей деньги?
— Случайный импульс. Я наговорил на ее автоответчик сообщение. Сказал: «Это не за твое молчание. Я свинья. Если ты хочешь заявить на меня в полицию, то сделай это. Купи себе на эти деньги что-нибудь красивое. Картину или украшение. Спасибо тебе за то время, которое мы провели вместе, Инна!» Мне очень хотелось, чтобы все выглядело именно так: что я свинья и прервал наши отношения, подняв на нее руку.
— Двести тысяч — немалая сумма за одну пощечину. И даже за две, — сказала Анна-Мария.
— Тем не менее, это попадает в разряд «нанесение телесных повреждений». Я адвокат. Если бы она заявила на меня в полицию, меня выгнали бы из коллегии адвокатов. — Внезапно он посмотрел в глаза Анне-Марии и проговорил с нажимом: — Я ее не убивал.
— Вы хорошо ее знали. Были ли люди, желавшие ей смерти?
— Не знаю.
— Что за отношения были у нее с братом?
— Инна мало говорила о нем. У меня сложилось впечатление, что она устала от Дидди. Ей надоело без конца отдуваться за его промахи. Почему вы не спросите его самого?
— Я бы с удовольствием, но он сейчас в командировке в Канаде.
— Ах вот оно что, Маури и Дидди в Канаде. — Мальте снова вытер у себя под носом. — Во всяком случае, они недолго ее оплакивали.
— Маури Каллис не в Канаде, только Дидди Ваттранг, — сказал Анна-Мария.
Габриэльссон прервал свое занятие.
— Только Дидди? Ни за что не поверю.
— Что вы имеете в виду?
— Судя по тому, что рассказывала Инна, Маури давно уже не отправляет Дидди в деловые поездки в одиночку. Тот не умеет правильно оценивать ситуацию. Несколько раз принимал абсолютно безумные решения. Нет, если он куда-то и ездит, то только вместе с Инной — в смысле, ездил, пока она была жива, или вместе с Маури. И никогда один. Он может в любой момент опозориться. К тому же мне кажется, что Маури ему не доверяет.