Черная вдова
Шрифт:
– Так ведь номера купюр из чемодана идут один за одним!
– воскликнул Кичатов.
– А в кассах аэропорта номера на банкнотах совершенно хаотичны!
– Вот поэтому эту версию сразу же отмели, - кивнул Ян Арнольдович. Второй вариант - ограбление кассы одного из металлургических комбинатов. Деньги предназначались для зарплаты рабочим и служащим, привезли их из банка... А сегодня утром, прямо перед отъездом во Внуково, я заскочил в министерство. Ну просто как чувствовал! Меня, оказывается, разыскивал коллега из Главного управления угрозыска. Он работал по делу, которое так и осталось нераскрытым. Вот оно в общих чертах. Представьте себе
– Ага, все-таки сберкасса!
– Кичатов кинул на Игоря Андреевича победный взгляд.
– Извините, Ян Арнольдович, что перебил. Слушаем.
– Зима, февраль, - продолжил Латынис.
– Мороз стоит, вьюга, в такую погоду, как говорится, даже хозяин собаку во дворе не оставит. Посетителей в сберкассе никого. И вдруг заходит женщина. В жалком пальтишке, стоптанных сапожках, укутанная платком так, что только одни глаза видны. Протянула кассирше лотерейный билет, рубль выиграла. Спрашивают: деньгами возьмете или новые билеты на счастье купите? Рубль взяла, вышла и тут же вернулась с бутылкой кефира и булкой. Попросилась погреться... У нас ведь народ жалостливый. Почему бы и нет? Грейся! Заведующая, кассирша и контролерша разговорились с ней. Женщина назвалась Катериной, Катей. Работницы сберкассы чай себе вскипятили, предложили и Кате стаканчик. Та взяла, уж так благодарила, чуть ли не в слезы ударилась. Ей говорят: жарко ведь, сними платок. Нет, говорит, не могу, увидите меня, испугаетесь. Слово за слово, поведала Катя женщинам свою душераздирающую историю. Сама она, мол, деревенская, и вот в позапрошлом году был у них на уборочной шофер из города, пригожий и добрый парень. Короче, влюбился в нее и сделал предложение. Она, как телка, потянулась за ним, уехала из дома, бросив больную мать. У него однокомнатная квартира, все чин по чину. Катя не верит своему счастью! Забеременев, ждет ребенка. Но постепенно выяснилось, что у шофера было уже три жены, а Катя - четвертая. Живот у нее, естественно, растет, а муж все налево шастает... В общем, пудрит мозги Катя женщинам в сберкассе...
– Понятно, - кивнул Кичатов.
– На жалость давит.
– Точно, - сказал майор и продолжил: - Родила эта самая Катя дитя, и вдруг в один прекрасный день заявляется женщина, якобы новая патронажная медсестра. Ей нужно посмотреть ребенка. Нужно так нужно... Медсестра попросила Катю принести теплой водички. Вышла Катя на кухню и вдруг слышит страшный крик. Вбегает - все вокруг в дыму, ее дитя корчится в объятых пламенем пеленках. А медсестры и след пропал...
– Картина, конечно, впечатляющая, - с усмешкой покрутил головой подполковник.
– Еще бы!
– хмыкнул Латынис.
– Уж эта Катя не пожалела красок для описания гибели на ее руках ребеночка. Она, мол, и сама обгорела, еле выжила. И была, мол, это не медсестра, а очередная любовница шофера. Катя сказала, что сама она только что из больницы. Работницы сберкассы чуть ли не рыдают, думают, как бы помочь страдалице. Тут привезли деньги, около восьмидесяти тысяч. Из банка. Накануне вкладчики заказали. Заведующая положила их в сейф, закрыла двери сберкассы, так как начинался перерыв... Катя вдруг выхватила из-под пальто пистолет. Заставила заведующую открыть сейф, отдать ей все деньги, - а там в общей сложности было сто семнадцать тысяч, - и, крикнув: "Стоять на месте!" - отперла дверь и дала тягу. Ошеломленные таким превращением "бедной страдалицы", несчастные женщины пока очухались, пока нажали кнопку сигнализации, пока позвонили
Оперуполномоченный уголовного розыска замолчал. Некоторое время молчали и следователи, переваривая услышанное.
– Но почему ваш коллега уверен, что это имеет отношение к деньгам из чемодана Варламова?
– спросил Чикуров.
– Так номера на купюрах те самые!
– ответил Ян Арнольдович.
– С материалами я, естественно, ознакомиться не успел, но вот, - он протянул Чикурову листок.
– Здесь номер дела, даты, город и так далее.
– Нужно срочно истребовать дело, - сказал Игорь Андреевич, ознакомившись с записями Латыниса.
– Да, одна деталь, - вспомнил майор.
– Очень важная! Катенька-то была мужиком! Когда она складывала деньги в сумку, платок сбился. На преступнике был женский парик...
Это сообщение обсудить не успели: позвонил дежурный по горуправлению и сказал, что Чикурова хочет видеть прилетевшая из другого города гражданка Привалова.
– Пропустите, - сказал следователь и, положив трубку, обратился к Латынису: - А вам бы не мешало отдохнуть с дороги, Ян Арнольдович. Все мы, - обвел он рукой присутствующих, - в одной гостинице. Номер вас ждет.
– Но я не устал, - запротестовал было Латынис.
– И если что нужно...
– Сегодня, пожалуй, нет, - улыбнулся Чикуров.
– Езжайте, езжайте.
Майор ушел. И буквально минуты через три постучали.
– Да-да, входите!
– откликнулся Игорь Андреевич.
В комнату робко, с опаской вошла высокая худая женщина в черном траурном платке на голове.
"Как с ней говорить?" - с тоской подумал Чикуров. Уж сколько раз ему приходилось по долгу службы сообщать родственникам скорбную весть о смерти близкого человека, и каждый раз ему было не по себе, каждый раз ныло сердце.
Познакомившись, он предложил Приваловой стул.
Они с Кичатовым решили узнать по возможности как можно больше о муже, а уже потом провести опознание. Но, глядя на несчастную женщину, Чикуров с трудом сохранял спокойствие, избегая смотреть ей в глаза, которые как будто спрашивали: "Ну, когда же будет произнесено самое страшное?"
Заполнив анкетные данные, Игорь Андреевич поинтересовался местом работы Степана Архиповича Привалова.
– Да вроде в филармонии, - ответила женщина.
– Почему вроде?
– продолжал задавать вопросы Чикуров.
– Степан Архипович мне никогда не докладывался, - ответила женщина, опустив глаза.
– По документам он оформлен в филармонии. Администратором ансамбля.
– По документам, - повторил Игорь Андреевич.
– А на самом деле? Чем он занимался? Откуда у вас такой дом, обстановка, машина?
– Муж меня в свои дела никогда не посвящал, - произнесла Привалова еще тише.
И о чем бы ее ни спрашивали следователи, отвечала уныло: не знаю, не интересовалась, муж ничего не говорил и все в том же духе.
"Похоже, она и впрямь такая рохля, - подумал Игорь Андреевич.
– А может, муж запугал. Пора, кажется, закругляться".
Кичатов, видимо, был того же мнения.
Предстояло самое тягостное - опознание.
Увидев фотографию покойного мужа, Привалова узнала его и лишилась чувств. Ее с трудом привели в себя. Очнувшись, она попросила разрешения увезти тело мужа домой, в Барнаул, Чикуров дал согласие. Он подумал: несчастная женщина, ей предстоит испытание пострашнее - опознание в морге.