Чернее некуда
Шрифт:
— Что случилось, Фред? — спросил Аллейн. — Опять дали трещину отношения между расами?
— Можно и так сказать, — признал Гибсон. — Он снова сует нам палки в колеса.
— Президент?
— А кто же еще? Он, видишь ли, не желает иметь дела ни с кем, кроме тебя.
— Вот старый пень.
— И пока ты не объявишься, из библиотеки он тоже не выйдет.
— Господи-Боже, какая еще муха его укусила?
— Сомневаюсь, чтобы он и сам это знал.
— Возможно, — решился вставить слово мистер Уипплстоун, — ему не по вкусу мое участие в предстоящей процедуре.
— Я бы так не сказал, сэр, — сокрушенно откликнулся Гибсон.
— Каким он все-таки бывает занудой, — сказал Аллейн. — Ладно, я с ним поговорю. А что, новые хозяева Нгомбваны уже собрались в бальной зале?
— Угу. Поджидают самого главного, — ответил Гибсон.
— Какие-нибудь новости, Фред?
— Пока порадовать нечем. Я поговорил с нашим сержантом из женской уборной. Похоже, она действовала вполне расторопно — после того как покинула свое кресло в партере и привела в чувство миссис К-М. Отыскала ближайшего из моих людей, передала ему всю информацию. Они устроили облаву на этого парня — безрезультатную, как мне доложили. Люди, стоявшие снаружи дома утверждают, что из дома никто не выходил. И раз они так говорят, значит, так оно и есть, — Гибсон выпятил челюсть. Мы начали поиски револьвера, если это был револьвер.
— Звук походил на пистолетный, — сказал Аллейн. — Ну что же, пойду в библиотеку, дергать льва за усы. Встретимся здесь. Мне страшно жаль, что приходится вас так мучить, Сэм.
— Мой дорогой друг, вам решительно не о чем жалеть. Боюсь, мне все это даже нравится, — сказал мистер Уипплстоун.
III
Аллейн и сам толком не знал, какого рода прием ожидает его у Громобоя и какую тактику ему следует избрать.
Впрочем, Громобой повел себя вполне традиционно. Он размашистым шагом приблизился к Аллейну и стиснул его ладони в своих.
— Ага! — взревел он. — Вот и ты наконец. Я рад. Теперь мы сможем покончить с этим делом.
— Боюсь, до окончания пока далеко.
— Только из-за ваших кляузных полицейских. И поверь, дорогой мой Рори, тебя я к этой категории не отношу.
— Вы очень добры, сэр.
— Сэр, сэр, опять этот вздор! Ну ладно. Не будем тратить время на пустяки. Я принял решение и ты будешь первым, кто о нем услышит.
— Спасибо. С удовольствием.
— И хорошо. Стало быть, слушай. Я отлично понимаю, что твой смешной коллега как его зовут?
— Гибсон? — подсказал Аллейн.
— Гибсон. Да, Гибсон. Я отлично понимаю, что достойный Гибсон с его оравой телохранителей и прочей публикой находится здесь по приглашению посла. Я прав?
— Безусловно.
— И опять-таки хорошо. Однако мой посол, как мы говаривали в «Давидсоне», перекинулся и верховная власть в любом случае перешла ко мне. Так?
— Разумеется, так.
— Разумеется, так, — с огромным удовлетворением повторил Громобой. — Власть принадлежит мне и я собираюсь ею воспользоваться. Была совершена попытка лишить меня жизни. Она провалилась, на что обречены все попытки подобного рода, это я уже объяснял тебе, когда ты так порадовал меня своим приездом в Нгомбвану.
— Объяснял.
— Тем не менее, попытка имела место, — повторил Громобой. — Убили моего посла, и это требует досконального выяснения всех обстоятельств.
— Тут я с тобой всецело согласен.
— Поэтому я собрал всех, живущих в этом доме, и намерен допросить их в соответствии с нашей исторически сложившейся демократической практикой. Нгомбванской, я имею в виду.
Аллейн, далеко не уверенный в том, что представляет собой эта практика, осторожно осведомился:
— Ты полагаешь, что виновный может находиться среди твоих домочадцев?
— Может быть и нет. В таком случае… — рокочущий голос внезапно стих.
— В таком случае? — подсказал Аллейн.
— В таком случае, дорогой мой, я рассчитываю на то, что ты и достойный Гибсон с тобой вместе поможете мне во всем разобраться.
Выходит, он уже распределил обязанности, — подумал Аллейн. Громобой будет заниматься черными участниками событий, а он, Аллейн, и Скотланд-Ярд может делать все, что им заблагорассудится, с белыми. Это и вправду приобретает сходство с вывернутым наизнанку апартеидом.
— Не мне тебе объяснять, — сказал он, — что наши официальные лица на всех уровнях очень озабочены случившимся. В особенности встревожена Специальная служба.
— Еще бы! — радостно произнес Громобой. — Понасажали громил под каждый куст и на тебе!
— Ну хорошо. Очко в твою пользу.
— И все же, дорогой мой Рори, если убийца и вправду метил в меня, следует сказать, что я обязан своей жизнью тебе.
— Чушь.
— Ничуть не чушь. Простая логика. Ты толкнул меня в кресло, а бедняга посол тем временем размахивал руками и выглядел совершенно как я. Ну и — блям! Да-да-да. В этом случае я обязан тебе жизнью. Я не пожелал бы оказаться в подобном долгу ни перед кем, кроме тебя — перед тобою же я с охотой его признаю.
— Ничего подобного, — испытывая крайнее смущение, сказал Аллейн. — Вполне возможно, что мое вмешательство было просто-напросто проявлением бессмысленной и беспардонной настырности, — он поколебался и в порыве вдохновения добавил: — как говаривали мы в «Давидсоне».
И поскольку добавление имело явный успех, Аллейн поспешил продолжить:
— Если следовать твоим рассуждениям, — сказал он, — ты можешь с таким же успехом заявить, что именно я повинен в смерти Посла.