Чернее некуда
Шрифт:
— Это уж вы мне скажите. Но как бы ни обстояло дело с послом, пусть меня пинками прогонят по всем Каприкорнам, если я не откопаю что-нибудь против Санскритов. Какой только чуши нас с вами не учили — никогда-де не позволяйте себе обзаводиться личными пристрастиями. Разумеется мы ими обзаводимся, мы лишь научаемся не показывать их.
— Ой, ну бросьте, мистер Аллейн! За вами такого никогда не водилось.
— Нет? Ладно, Фоксик, будем считать, что я заговорился. Но прекрасная Ксенни и Большой Брат мне и впрямь отвратительны и я собираюсь внимательно к ним присмотреться. Послушайте, давайте сами навестим криминальный архив. Фреда Гибсона, когда он собирал нужные ему сведения, детали не интересовали. Работу проделал один из его помощников. Ничего важного с точки зрения службы безопасности он не обнаружил, так что Фред, вероятно, сообщил мне не все подробности.
Они отправились в архив и затребовали досье Санскрита.
— Как Фред и говорил, — сказал Аллейн. — Мошенничество, ворожба. Подозрения в причастности к торговле наркотиками. Все в прошлом, до того как он начал импортировать галантерею в Нгомбвану. И похоже, он нажил приличное состояние перед тем, как пришлось продать свое дело нгомбванцам.
— Давно это было?
— Совсем недавно. Я его видел, когда был там, он стоял на ступенях своего владения. Лица он, как говорится, не потерял, хотя видит Бог, терять ему есть что, — иначе бы его не пригласили на прием в посольство.
— А вам не кажется, что это приглашение выглядит все же довольно странно?
— Да, — задумчиво согласился Аллейн. — Да. Кажется.
— Как вы полагаете, предприятие его сестры — прибыльное дело?
— Не очень.
— А в прошлых его затеях она как-то участвовала?
— Досье на нее нет. Хотя постойте. Тут имеется ссылка. «См. мисс Мак-Гиган». Ну-ка, тащите сюда Маков.
Дежурный сержант притащил Маков.
— Ну вот, — спустя некоторое время произнес Фокс. — Взгляните-ка.
И не дожидаясь, пока Аллейн взглянет, продолжил несколько носовым голосом, каким он всегда читал вслух:
«Мак-Гиган, Оливия, предположительно, вдова Сина Мак-Гигана, о котором ничего неизвестно. Сестра Кеннета Санскрита, см. Впоследствии сменила имя на „Ксеноклея“. Подозр. в торговле наркотиками вместе с братом. Обвинялась в занятиях ворожбой, оштрафована в 1953. Жалобы в Королевское общество защиты животных по поводу жестокого обращения с кошкой, 1957. Признана судом виновной. Оштрафована.» Человек Фреда Гибсона оставил это без внимания. За что и получит по шапке, — закончил Фокс.
— Ага. Вот и Сэм Уипплстоун считает, что она мучила кошку. Неплохая картинка у нас получается, нет? Должен сказать, имя «Ксеноклея» показалось мне слишком красивым, чтобы быть настоящим.
— Вы считаете, имя выдуманное?
— Выдуманное-то оно выдуманное да только не ею. Так звали мифическую пророчицу, не пожелавшую предсказать судьбу Гераклу на том основании, что он явился к ней немытым. Видимо, прямо после работы в Авгиевых конюшнях. Готов поспорить, что прекрасная Ксенни перекрестилась, а когда занялась ворожбой, вернулась к исходному имени.
— Где они живут?
— Прямо над гончарной мастерской. Там, похоже, оборудована квартира и, судя по виду конюшен, не маленькая.
— И брат, значит, живет с ней — погодите-ка, — перебил сам себя Фокс. — Где у нас список гостей, с которым мы работали ночью?
— Не волнуйтесь, у меня в кабинете. Я в него уже заглянул. Это их общий адрес. Пока мы с вами здесь, братец Фокс, давайте поищем, нет ли чего на Шеридана А.Р.Г., Каприкорн-Уок, дом 1.
Нет, на Шеридана досье отсутствовало.
— И все-таки, — сказал Аллейн, — нужно будет с ним разобраться. Даже если придется выспрашивать у Президента, не связан ли этот Шеридан с Нгомбваной. Хотя, правда, на прием его не пригласили. Что же, пойдем отсюда.
Они покинули архив и вернулись в отдел Аллейна, откуда тот ухитрился связаться по телефону с суперинтендантом Гибсоном.
— Какие у нас неприятности, Фред?
— Ничего стоящего, — бесцветным голосом ответил Фред. — В посольстве, вроде, все тихо. Разгром мы приостановили. Рутинная предосторожность.
— Разгром?
— Там собирались прибрать после праздничка. Люди из «Видов», электрики. Глупо, конечно, нас-то все равно внутрь не пустят. Если никакого продолжения не последуют, им наверное можно будет заняться своим делом.
— Кто-нибудь интересный входил-выходил?
— Почтальон. Торговцы. Мы досматриваем все, что туда доставляют, и это не прибавляет нам популярности. Зато визитеры выражают нам соболезнования и оставляют в утешение свои визитные карточки. Ну и журналисты, конечно, тут крутятся. Да, и еще один инцидент.
— Какой?
— Его прохиндейство, хочешь верь, хочешь нет.
— Президент?
— Он самый. Вдруг вылез со здоровенным грязным псом из парадных дверей и объявил, что желает прогуляться по Парку.
Аллейн выругался.
— Ты что? — спросил Гибсон.
— Ничего, продолжай.
— Мой сержант, поставленный у входа, пытался его урезонить. Я крутился по соседству в служебной машине, они увидели меня, подозвали, я тоже начал его уламывать. Но он жеманничал и уверял, что мы суетимся по пустякам. Очень трудный человек, — скучно сказал Гибсон.
— И как ты с этим справился, Фред?
— Уперся рогами, как же еще? Сказал, что мы пойдем с ним, а он ответил, что если я волнуюсь насчет его безопасности, так при нем собака и личный телохранитель. Тут дверь снова отворилась и вышел — догадайся кто? — без какого-либо оживления предложил Гибсон.
— Вчерашний копьеносец?
— Правильно. Мой подозреваемый номер один, которого мы бы вчера с ходу у них позаимствовали, будь у нас такая возможность. Он самый и вышел, в натуральную величину.