Чернее некуда
Шрифт:
— Ничего, переживет, — весело сказал Громобой.
Он произнес несколько слов и охранник, опередив их, скрылся в доме. Громобой хмыкнул и тяжелой рукой обнял Аллейна за плечи.
— У него действительнотрещина в ключице, — сказал он. — Спроси у доктора Гомбы или, если хочешь, сам его осмотри. Только не носись так с моим «млинзи». Честное слово, зря потратишь свое драгоценное время.
Аллейну пришла вдруг в голову мысль, что мистер Уипплстоун и Громобой, каждый по своему, но в равной мере заботятся
— Хорошо, — сказал он, — хорошо. На самом-то деле больше всего хлопот доставляешь мне ты. Послушай, я тебя в последний раз прошу и даже умоляю, перестань рисковать своей жизнью. Я действительно уверен, что вчера ночью тебя пытались убить заговорщики и что они при любой возможности произведут еще одну попытку.
— Какую, как ты думаешь? Бомбу подложат?
— Очень может быть. Совершенно ли ты уверен, что среди персонала посольства нет ни одного сомнительного человека? Слуги…
— Уверен. Посольство обыскивали не только люди твоего скучного, хоть и достойного Гибсона, но и мои тоже. И очень, очень дотошно. Бомб там нет. И слуг, которых можно хоть в чем-то заподозрить, нет тоже.
— Как ты можешь это знать? Если, к примеру, одному из них предложат достаточно крупную взятку…
— Дорогой мой, я тебе этого никогда не смогу втолковать. Ты не понимаешь, что я значу для моих людей. Они умрут от ужаса, прежде чем осмелятся тронуть меня хоть пальцем. Клянусь тебе, что если и существует заговор, имеющий целью покончить со мной, никто из этих людей в нем не участвует, ни как организатор, ни как вдохновитель. Нет! — воскликнул он, и его громовый голос загудел, словно гонг. — Никогда! Это невозможно. Нет!
— Ну, хорошо. Я готов согласиться с тем, что пока в посольство не впускают незнакомых тебе людей, внутри него ты находишься в безопасности. Но ради Бога, не ходи ты гулять в Парк с этим чертовым псом.
Громобой расхохотался.
— Прости, — сказал он, держась за бока, будто клоун в цирке, — я просто не устоял перед искушением. Так смешно получилось. Как они перепугались, как забегали! Шныряют вокруг, и все такие здоровые. Нет! Признай! Смешно же вышло.
— Надеюсь, меры безопасности, которые будут приняты нынче вечером, не уморят тебя окончательно.
— Ну не дуйся, — сказал Громобой.
— Не хочешь немного выпить перед уходом?
— Очень хочу, но боюсь, мне пора возвращаться.
— Я только скажу Гибсону.
— А где он?
— В кабинете. Топит горе в вине. Извини, я мигом.
Аллейн заглянул в дверь кабинета. Мистер Гибсон сидел, отдыхая, у локтя его стоял стакан пива.
— Уходит, — сказал Аллейн.
Гибсон поднялся и вышел за Аллейном в вестибюль.
— А! — милостиво возгласил Громобой. — Мистер Гибсон! Вот мы и снова встретились, не так ли, мистер Гибсон?
— Истинно так, Ваше превосходительство, — без выражения произнес Гибсон. — Вот мы и встретились. Извините.
Он вышел на улицу, оставив дверь открытой.
— Я с нетерпением жду следующего сеанса, — потирая руки сказал Громобой. — С несказанным нетерпением. Мы завтра увидимся здесь, старина? Утром. Увидимся?
— Боюсь, навряд ли.
— Что так?
— У меня много работы в связи с расследованием, — вежливо ответил Аллейн. — Трой останется здесь за хозяйку, если ты меня извинишь.
— Ну хорошо, хорошо, — дружелюбно сказал Громобой.
Аллейн проводил его до машины. «Млинзи» левой рукой открыл дверь. Заработал двигатель полицейского автомобиля, Гибсон уселся в него. Люди из Специальной службы пришли в движение. На въезде в тупичок полицейские сдерживали порядочного размера толпу. Несколько небольших групп обитателей тупичка стояло на тротуаре.
Смугло-бледный, совершенно лысый человек в хорошо сшитом строгом костюме, читавший газету в маленьком пабе на другой стороне, надел шляпу и неторопливо зашагал по направлению к открытому концу тупичка. Полицейские останавливали людей, пытавшихся перейти с одного тротуара на другой.
— Что это у вас тут такое? — спросил Громобой.
— Возможно, от твоего внимания ускользнуло, что пресса не дремлет. В сегодняшних вечерних газетах будут аршинные заголовки.
— Я думал, у них есть чем занять место на передней странице, — Громобой хлопнул Аллейна по спине. — Благослови тебя Бог, — проревел он и влез в машину, крикнув на прощание: — Я приеду в половине десятого. Постарайся быть дома.
— Благослови тебя Бог, — пробормотал Аллейн, глядя как Громобой величественно приветствует зевак. — Уж Он-то знает, как сильно ты нуждаешься в благословении.
Полицейская машина отъехала и свернула в проулок, которому предстояло вывести ее прямиком на большую улицу. Следом тронулся нгомбванский автомобиль. С дальнего конца тупичка донеслись протестующие крики и толпа начала расточаться. Полный дурных предчувствий Аллейн вернулся в дом, смешал два коктейля и понес их в студию. Трой, так и не снявшая заляпанного краской халата, вытянулась в кресле, недовольно глядя на холст. В таких случаях она всегда напоминала ему мальчишку. Короткий клок темных волос спадал на ее лоб, руки были испачканы в краске, на лице застыло задумчивое выражение. Внезапно она встала, подскочила к мольберту и размашисто провела черную линию над головой, смотревшей на них из рыжевато-коричневых сумерек. Затем она отступила на несколько шагов в направлении Аллейна. Он уклонился в сторону, и Трой наконец увидела его.
— Как тебе? — спросила она.
— Никогда не думал, что ты можешь работать с такой быстротой. Ты меня поразила.
— Слишком быстро для хорошей работы?
— Ну что ты городишь? Это колдовство.
Трой приникла к нему.
— Он чудо, — сказала она. — Символ тьмы. И в нем есть что-то — почти отчаянное. Трагедия? Одиночество? Не знаю. Надеюсь, это здесь как-то проявится.
— Уже проявляется. Значит, комический элемент побоку?