Чёрное и Белое
Шрифт:
– Я не хочу отпускать Олега. Прости, но я его удержу. Олег останется.
Робость окончательно сдалась, уступив место решительности. И это обстоятельство ещё больше пугало мать. Сын более ей не повиновался.
– Твоё поведение очень странно, Павел. С чего вдруг ты взялся защищать какого-то бездомного мальчишку?
– У меня есть на то причина.
– Надеюсь, достаточно уважительная?
– Для меня достаточно.
– Ну, так озвучь её.
– Предчувствие беды росло и натягивало нервы.
– Вдруг и я её приму?
– Я на это очень надеюсь.
–
– Потому что... я люблю его.
Вот и свершилось. Павел произнёс это признание. Признание, которое боялся сказать самому себе, которое даже душа не решалась прошептать. Признание, от которого в комнате повисла пауза, и была она такой тяжёлой, что буквально давила на голову, на плечи, на сердце. Не выдержав пристального взгляда застывшей в тревоге матери, Павел виновато отвёл глаза.
– В каком смысле?
– осторожно уточнила Нина Ивановна.
– В том самом, - тихо ответил Павел.
– Уж... уж не хочешь ли ты сказать?...
– Да, именно это и хочу сказать. Меня тянет к мужчинам. Мне всегда нравились парни. Поэтому я и не мог найти с девушками общий язык. Поэтому у меня их и не было...
– Немедленно прекрати эти идиотские шутки, Павел!
В сердце испуганной матери каждое слово страшных откровений отдавалось глухим ударом. Но жестокий сын продолжал:
– Это не шутки. Я боялся вам с отцом признаться. Да и себе тоже. Я хотел измениться. Честно. Даже попытался жениться. Но сама видишь, ничего хорошего из этого не вышло. У меня не получается себя изменить.
– Павел решился вновь взглянуть в глаза матери.
– Мама, я знаю, то, что ты слышишь, тебя не радует, но рано или поздно это вышло бы наружу. Прошу, пойми меня. Пожалуйста.
Но Нина Ивановна больше не могла говорить. Прозвучавшие откровения Павла настолько её шокировали, что разум оцепенел. Вот она, беда. Предчувствия не обманули её. Сын, любимый и единственный сын оказался геем. Он предпочитает жить с мужчиной. Какой кошмар! Какой стыд! Принять такой позор, смириться с ним было крайне сложно. Да практически невозможно! Единственный сын, надежда и опора стареющих родителей! Вместо невесты, жены решил привести в свой дом и... и в свою постель... кого? Парня? Ужас, какой ужас! Нет, такого напряжения нервы несчастной женщины выдерживать более не могли. Едва сдерживая слёзы страха и разочарования, Нина Ивановна спешно покинула комнату, наспех обулась, схватила пальто и сбежала из квартиры сына, словно с пр'oклятого места, захлопнув за собой дверь.
А Павел так и остался стоять на месте. Даже взглядом не проводил мать. Теперь между ними наверняка встанет стена непонимания и неприятия. Он не хотел её воздвигать, не хотел ссор. Но и скрывать свою истинную сущность уже не имело смысла. Мужчина был расстроен, однако, как ни странно, чувствовал такое облегчение, будто с плеч свалился тяжёлый груз, который висел там слишком долго.
– Ты что, совсем рехнулся?!!
– вдруг раздался негромкий визг за спиной.
Павел обернулся.
– Я почему-то так и подумал, что ты подслушивал, - на удивление спокойно произнёс он.
– Ты чего тут матери нагородил?!
– подлетел Олег, сверкая негодованием в потемневших глазах.
– Всего лишь сказал правду.
– А на фига про какую-то любовь наплёл? Ты что, вообще не соображаешь, что этим можешь оттолкнуть свою мать? Лучше бы оправдался тем, что пожалел меня, или что я ещё болен...
– Я просто сказал правду, - повторил Павел.
– Ты что, реально втюрился в меня? И поэтому так настырно оставляешь в своём доме?
– Да.
Олег приостановил свои претензии, смерил странного типа оценивающим взглядом, даже обошёл его вокруг, а после вынес вердикт:
– Совсем спятил! Нет, я, конечно, подозревал, что ты неровно дышишь в мою сторону, и всё же надеялся, что ты более умный, чем кажешься.
– И чем же глуп мой поступок?
– Да посмотри на меня!
– вновь взвизгнул Олег.
– Ради кого ты с матерью ругаешься? Наркоман, проститут, садюга! Разве я пара тебе такому правильному и интеллигентному? Мы же из разных миров, разных прослоек. Ты - плюс, я - минус, ты - белое, я - чёрное. Наши жизни не сочетаемы!
– Ну, противоположности, как правило, притягиваются, - неловко поведя плечом, парировал Павел.
– А из чёрного и белого получаются красивые гравюры.
– Может быть. Но во мне нет никакой любви. Нет желания ни притягиваться, ни творить! И становиться участником твоей семейной драмы тоже! Поэтому я немедленно собираю манатки и ухожу отсюда!
– Куда?
– Не твоё дело!
– огрызнулся Олег.
– Я и без тебя смогу прекрасно устроиться.
И Павел снова испугался. Осознав, что уже через несколько минут может потерять любимого навсегда, душа заметалась в панике. Остановить! Как угодно остановить! Олег уже сделал пару шагов в сторону. Его намерение уйти было вполне серьёзным. Но его нужно остановить! Мужчина порывисто схватил парня за руку и привлёк к себе, крепко обнял, буквально сжал в объятиях!
– Не уходи! Прошу, Олег, не уходи!
– горячо зашептал Павел.
– Ты мне очень нужен. Возможно, я не твой идеал, но я честен в своих чувствах. И они неизменны. Прошу, останься, будь рядом. Я так устал от одиночества.
Олег замер в мужских руках. Что ещё за ерунда! Он знал, что нравится и мужчинам, и женщинам. В него влюблялись и довольно часто. Но его сердце никогда не отвечало, не загоралось от пылких признаний. И потому Олег без сожаления оставлял тех, в ком вызвал столь трепетное чувство.
Вот и сейчас он мог бы так же спокойно уйти, без зазрения совести и душевных страданий. Любовь Павла не вызывала взаимности в его сердце. Но, чёрт возьми! Если подумать, что ждало Олега за порогом? Пустота, холод, неопределённость. Новая необходимость выживать, приспосабливаться, принимать чужие условия. А здесь? Да здесь, в доме странного застенчивого Павла находилось почти всё то, о чём только мечталось: домашний уют, забота, свобода, защита. И главное, Олег был нужен. Нужен человеку, который отнёсся к нему бескорыстно, с добротой. Ну чего ещё искать? Чего ещё такого не хватало, чтоб бежать отсюда?