Чёрное и Белое
Шрифт:
– Почему ты просто не уйдёшь от него?
– задала она очередной вопрос.
– Я и сам не знаю, - честно ответил Олег.
– Павел много сделал для меня. Я думал, верну ему денежные долги и всё, расстанемся. А он вот взял и... блин. Зачем нужна ему вся эта глупость? И если бы ещё он не был так одинок! А то вот... Как теперь его оставить? Ест одни полуфабрикатные пельмени и яйца, никуда не ходит, по вечерам сидит в потёмках один, читает. Бирюк. Ладно хоть работает, хоть с кем-то общается. И то, мне кажется, у него там тоже не ладится, только не говорит мне. А теперь ещё
– Ну раз обещал, то оставайся.
– Понимаешь, я не хочу, чтоб он ещё больше прикипал ко мне, а потом, когда я уйду, страдал от якобы разбитого сердца. А он это сумеет, даже опыт имеется. Понимаешь? Видишь, какая у меня дилемма?
– Не вижу я никакой дилеммы.
– Юлия тоже достала из ящика пачку сигареток и закурила.
– Просто ты снова начинаешь жалеть себя.
– А ты - снова говорить чушь!
Но женщина лишь отмахнулась от грубого замечания и продолжала развивать свои доводы.
– Почему ты решил, что не достоин уважения и чувств приличного парня? Потому что вёл аморальный образ жизни? Но сейчас-то ты просто повар в кафе, честный человек, ничего крепче сигарет не принимаешь. Не Павел опустился до тебя, а ты поднялся на ступеньку к нему. Вывод? Это не ты на него плохо влияешь, а он на тебя хорошо, поддерживает на пути вверх.
– Фигня, - буркнул парень, скрывая под опущенными ресницами своё согласие.
– Ну а что тебя ещё смущает? Что вы из разных социальных прослоек? Ну, извини, Золушка тоже не была голубых кровей, однако, не отказалась выйти замуж за принца.
– Это сказка, и в жизни она никак не проявляется.
– Мы сами делаем свою жизнь сказкой. Или триллером. Не согласен? И прекрати наконец строить из себя несчастного обиженного мальчика ради пары слов похвалы. У тебя это плохо получается. В тебе очень велика жажда жизни, вот и живи. Не выдумывай какие-то мелкие трагедии на пустом месте. Скажи, что ты видишь, когда смотришь в зеркало?
– Бездушное уродливое существо.
– Возможно. Но при этом поправляешь чёлочку, отмечаешь, что помялся воротничок, умываешься и украшаешь ушко серьгой. Я угадала? Ты любишь себя, Олег, и это не скрыть. Поэтому брось навязывать себе роль чудовища. Ты и сам в неё не веришь. То, что было вчера, прошло, и сегодня этого нет. Сегодня ты хорош собой, добр, честен. Любуйся собой, люби себя, желай себе счастья. Одевайся, украшайся, чисти пёрышки. И радуйся, что к тебе проявляет интерес не наркоман или извращенец, а интеллигентный мужчина, который даёт больше, чем требует. В тебя раньше влюблялись?
– И не раз.
– И как ты отвечал на подобное?
– Иногда мне это было выгодно. А иногда просто отворачивался и уходил.
– И тебя никогда не тревожило, что человек начнёт страдать, потеряв тебя?
– К чему ты клонишь?
– покосился на собеседницу Олег.
– Хочу понять, почему данная ситуация взволновала тебя сильнее, чем обычно? Выгоды от чувств Павла ты не видишь, но и оставить его не можешь.
– Я не влюблён в него, - твёрдо заявил парень, начиная угадывать намёк.
– Но, думаю, уже и не равнодушен. А собственно, что тебя в нём не устраивает? Добрый, внимательный. Да и симпатичный. Я его помню, весьма приятный молодой человек. Ну, одинокий, любит проводить время дома. Так в твоих силах это исправить, внести в его жизнь радость. Олег, задумайся, возможно, Павел и есть то самое замёрзшее сердце, которое ты сможешь осчастливить. И именно ты, а не кто-то другой.
Олег больше не стал спорить. Дальнейшее развитие разговора ни к чему не приведёт. Парень молча загасил окурок в пепельнице затем спрыгнул со стола, поправил куртку.
– Я пришёл за дельным советом, а ты снова нагородила всякой ерунды.
– Проворчал он, затем достал из кармана брюк купюру и положил её на стол.
– Вот тебе за труды. И извини за испорченное воскресное утро.
Но у Юлии грубоватое поведение парня вызвало лишь улыбку:
– Ну и вредный же ты пацан! Трудно с тобой будет этому Павлу.
– Сам напросился.
– Желаю тебе влюбиться, Олежка!
– Не дождёшься, - и парень захлопнул за собой дверь.
– Вот, отец, полюбуйся на своего сына, на "гордость семьи". На этого извращенца! Господи! Я всегда так жалела, что у нас нет родни, а теперь рада этому, потому что не придётся краснеть перед ней, оправдываться.
– Мам, давай поговорим спокойно...
Павел понуро стоял перед сидевшими на диване родителями, словно провинившийся ребёнок. Отец молчал, скорбно опустив голову на грудь, мать заметно нервничала и причитала, едва сдерживая слёзы обиды.
– Как я могу быть спокойна, когда мой сын оказался... вот таким! Это же какой позор! И не только тебе, всей твоей семье! Как я теперь буду людям в глаза смотреть?
– Необязательно же всем рассказывать.
– Неужели я такая дура, что побегу этим хвастать? Но тебя в доме все знают и рано или поздно обо всём сами догадаются. Какой стыд. Какой стыд! Тебе самому не стыдно вести такой образ жизни?
– У меня нормальный образ жизни, - защищался Павел.
– И Олег... Олег всего лишь второй парень, с которым... с которым я хотел бы иметь отношения.
– Второй?!
– Женщина едва не задохнулась от ужаса.
– Ты слышишь, Марк? Уже второй! И кто же был первый? И когда? Когда ты с ним успел? Ну, отвечай! Кто это был?
– Савва, - едва слышно выдохнул Павел и понял, что сейчас произойдёт новый взрыв истерики.
Так и случилось. Услыхав имя, Нина Ивановна со стоном умирающего схватилась за сердце.
– Я чувствовала. Я всегда подозревала, что он какой-то... ненормальный, эти его странные ухмылочки... Никогда мне не нравился. Ох... Ох...
– Оставив свой сердечный "приступ", женщина воткнула в сына острый пронизывающий взгляд.
– Я тебя предупреждала, что он опасен. Я просила прекратить дружбу с ним! Это он тебя совратил? Да?
– Никто никого не совращал...
– Врёшь! Ты никогда не проявлял ничего подобного. Занимался спортом, был как все. Я бы обязательно заметила, если бы у тебя появился какой-то особенный интерес к мальчикам.