Чёрное и Белое
Шрифт:
– Мент ушёл?
– вновь заговорил Олег, опустив взгляд в тёмные глубины дымящегося напитка.
– Да, ушёл.
– Ты... ты, наверно, меня презираешь?
– Почему ты так думаешь?
– Ну... ты же знаешь, что я сделал.
– Это было в прошлом. И ты тогда не осознавал...
– Осознавал! Всё осознавал. И получал удовольствие. А теперь... Зачем он умер? Зачем? Дурачок.
– Со стороны казалось, что Олег разговаривает сам с собой либо с чашкой.
– Слишком нежным мальчик оказался. И я его уничтожил, толкнул в пропасть.
– Не нужно себя одного во всём винить.
– Но
– Что ж, значит, так распорядилась судьба. Радуйся.
– Судьба... С чего бы этой мерзавке воспылать ко мне состраданием?
– И ещё так захотели твои друзья.
Олег поднял глаза на собеседника. Необычное заявление. Откуда Павел его взял? Впрочем... Олегу вспомнились знаки, которые Павел подавал, стоя за спиной представителя власти, и подавал достаточно уверенно. Значит, он чего-то знает.
– Что ты имеешь в виду?
– насторожился Олег.
– То, что они сговорились не выдавать тебя, и все заявили, что тебя в тот день с ними не было.
– Откуда ты знаешь?
– Олег с трудом верил в эту информацию.
– Мне звонила некая Дрон. Вернее, она звонила тебе, но трубку взял я. Ты её помнишь?
– Да.
– Думаю, тебе лучше поговорить с ней лично, и она всё объяснит. Вот попьёшь чай...
– Дай мне телефон.
– Олег поставил чашку на поднос, сейчас образовалось более важное дело. Парень взглянул на застрявшего в раздумьях Павла и добавил.
– Пожалуйста.
Хорошо. Пожалуй, Олег прав, нужно скорее расставить все точки над "i", чтоб быть готовым к продолжению полицейского дознания. Павел поднялся, взял с полки телефон Олега и подал парню. После деликатно отошёл в сторону, однако, комнату не покинул, а сел на кровать.
Олег выбрал из списка номер Анны Дрон и нажал вызов.
– Привет.
– Уау! Кого я слышу!
– отозвался хриплый голос.
– Очухался что ли?
– Да.
– Надо же! Я думала, сдохнешь. А ты живучим оказался.
– Ко мне недавно мент приходил, - ввёл Олег разговор в нужное русло, ему было не до шуток.
– По поводу пацана? Твой хмырь передал тебе, как нужно было отвечать?
– Да. Я ответил. Расскажи, что с парнями? Почему их взяли?
– Я не знаю подробностей. Кто-то видел, как Тоник захватил мальчишку, и запомнил номер его машины. В общем, неаккуратно в этот раз сработали. Взяли всех, и меня в том числе. Но на меня у них ничего не нашлось. Да и сам знаешь, за меня есть, кому заступиться. У Араба нашли наркоту. Он хоть с вами и не поехал, тоже отдохнёт за решёткой. Тонику, я думаю, припишут ещё и шантажи. Юпитер и Михай пока проходят только по изнасилованию. А Леон...
– Подрагивающий голос девушки выдавал волнение. Перечисление таких подробностей Анне явно давались нелегко.
– У него много грехов. Запасы героина, которые он постоянно пополнял для тебя, оружие. Есть доказательства его участия в убийстве. Благо, только в одном. Мальчишки молодцы, лишний раз друг на друга не кивают. А ты чертовски вовремя слинял! Будто знал чего. И о тебе вопрос не встал бы, если б не нашли у Леона твой паспорт.
– Я в его квартире зарегистрирован.
– Ну вот, даже так. Не знаю, почему не обнаружили твоих отпечатков. Ни к чему не прикасался что ли там? Леон смог всех предупредить, чтоб тебя не выдавали. Впрочем, особо никто и не собирался. Лишь твердили, что были пьяны и ничего не помнят. Уж не знаю, почему они так благоволят к тебе. Наверно, из-за Леона.
– Слыша нарастающую обиду, Олег легко представил, как Анна сидит, сжавшись в комок, и нервно курит.
– Он заявил, что ты в тот день с ним поссорился и ушёл. Всю вину взвалил на себя. Ты остался чистеньким мальчиком, который понятия не имеет, откуда берутся наркотики, деньги, и чем занимается твой патрон.
– Я всё это подтвердил.
– А как же! В тюрягу-то не хочется да?
– Аня...
– Ты никогда не ценил Леона! Никогда!
– злилась девушка.
– Пользовался его добротой, его деньгами, будто он был тебе чем-то обязан. А он тебя всегда покрывал, защищал, выхаживал! Где бы ты был сейчас без него? Валялся бы в вонючей канаве.
– Не обвиняй меня. Мне так же тяжело, как и тебе, - тихо попросил Олег.
– И я готов сдаться...
– Даже не смей!
– тут же прикрикнула Анна.
– Зря что ли парни отбеливают твою шкуру? Леон хочет, чтоб ты остался на свободе, вот и выполняй желания своего хозяина, Козочка.
В разговоре повисла пауза, наполненная слезами двух душ, которые ничем не могли помочь своим друзьям и лишь тихо оплакивали их участь.
– Как ты себя чувствуешь?
– шумно переведя дух, спросила Анна.
– Плохо очень, - ответил Олег.
– Тебя обязательно вызовут на допрос. Постарайся подготовиться. Я предлагала твоему надзирателю привести лекарство для тебя, но он запретил.
– Спасибо, Ань. Но раз я выжил... хочу использовать второй шанс...
– Это тоже правильно, - огласилась девушка.
– Но если что, у тебя мой номер есть.
– Да.
Отключив связь, Олег медленно положил телефон на поднос и пододвинул к себе пиалу, зачерпнул ложечкой варение. Действовал парень почти машинально. Вот варение, вот ложечка, значит, угощение надо попробовать. Олег любил сладкое, любил клубнику. Он так давно не ел её. Да и вообще никаких сладостей уже давно не присутствовало в его рационе.
Парень ел варение медленно, будто стесняясь. Ложку, ещё одну, ещё одну... Как вкусно. В тёплых лучах солнца, тёмно-красные ягоды блестели гранями, словно рубины. Пиала, полная рубинов. Красиво. Красиво и вкусно. Да, Олег грелся в ласковом солнечном тепле, ел сладкое варение, дышал свежим воздухом, а в это время замученный им невинный мальчик лежал в холодной сырой земле. Разве это справедливо? Разве правильно, что Леонид, сваливая всю вину на себя, оставляет наслаждаться солнцем такое ничтожество? Разве Олег имел право на сладкую свободную жизнь?
Парень сжался, низко склонив голову и зажмурив глаза. Ему было стыдно перед миром, перед солнцем. На ягоды упала первая слеза, за ней скатилась вторая. Слёзы быстро скапливались в глазах, просачивались между сжатыми веками и текли друг за дружкой, проливаясь дождиком на варенье. К горлу подступили рыдания, и их трудно было сдерживать. Они вырывались короткими всхлипами, заставляя тело вздрагивать.
– Олег, ну что ты, успокойся.
– На подрагивающее хрупкое плечо мягко опустилась мужская ладонь.
– Уже ничего не вернуть и не изменить. Нужно просто жить дальше.