Черное озеро

Разумовская К.

Амур медлит, прежде чем ответить. Оглядываюсь и замечаю клочки густого тумана, тянущегося к нам. Узловатые вымокшие ветви деревьев замерли, как и время в этом злосчастном месте.

Как далеко живет таксидермист?

Бросаю злобный взгляд на Амура. Разумовский неспеша достает компас, говоря, не отрываясь от разглядывания аккуратных узоров на обратной стороне золотого корпуса.

– Она – сконструировала его крепость. Человек, сделавший ее неприступной.

– Нам нужны чертежи, так?

Амур кивает, пряча золотую вещицу в карман брюк.

Всё началось с этого проклятого компаса. Всё началось с того

момента, как я выбрала самую легкую и априори неверную дорогу.

– Умничка.

Поднимаюсь, чувствуя легкое пьянящее радостью головокружение.

Умничка.

Если он говорит то, что я хочу услышать – у него получилось.

Меня тошнит от самой себя, когда приходится признать свою глупую зависимость от одобрения со стороны.

Жалкое зрелище.

Забудь о нем. В любом случае, в конце с тобой будешь лишь ты.

Амур вновь достаёт из кармана компас. Цепочка звякает. Мне удаётся рассмотреть предмет получше. Его резной корпус, усыпанный драгоценными камнями, блестит в тусклом свете луны. Разумовский в который раз смотрит на устланное звездами небо и задумчиво протягивает:

– Нужно держаться где-нибудь поблизости. Не хватало вам еще потеряться в кустах.

Его слова звучат странно даже для него самого. Но, когда возле меня зашевелились растения, я еле сдержала крик ужаса. Из-за густого прибрежного куста ивы выходят Стивер и Катунь. Первый выглядит подавленно, второй на удивление сосредоточен.

– Так мы идем вчетвером?

Почему-то мысль о том, что Амур предусмотрительно прихватил с собой двух головорезов меня обижает. Не знаю чем.

Вероятно, я просто возомнила, будто могу чего-то стоить. Но нет. Я ошибаюсь. Опять.

Стивер не сводит с меня пристального взгляда.

– Все в порядке? – уточняю я, не скрывая разочарования. Стивер кивает и поспешно отворачивается.

– Не обращай внимание. Парнишка поцапался с Маленом за принцессу. – усмехается Катунь, кутаясь в темно-синий пиджак, кажущийся почти черным. Отряхиваю штаны, прячась в рубашку и плащ. Украдкой бросаю взгляд на Амура. Тот сосредоточенно изучает местность.

Сосредоточься на себе.

Он прав – когда-то все закончится, и я вернусь домой, оставив его далеко в прошлом. Так и должно быть. Он исчезнет из моей жизни, а после – из моих мыслей. Возможно, я даже вспомню о нём когда-нибудь, когда проснусь посреди ночи с новым мужчиной, спящим под боком. Налью себе вина и закурю на кухне, стоя под форточкой и воссоздавая его лицо по тем крупицам, что останутся в памяти. Буду вспоминать вкус того отвратительного пойла, что он в меня вливал, когда я на протяжении всего вечера фасовала куски человеческого мяса по мешкам. Я вспомню его конфеты и тепло, когда он, прижив меня к себе, не давал взглянуть на десяток бездыханных тел безумцев. Возможно, это заставит меня улыбнуться. Я даже, вероятно, найду платок, подаренный им же, и положу его на самое видное место, чтобы не забывать. Ни его, ни кого из тех, с кем меня свела судьба.

Я вернусь домой, это дело времени, а мое – забыть их, чтобы однажды вспомнить.

***

Прошмыгивая между сотнями вишневых деревьев, я уже едва волочу за собой ноги. Мы садимся в кустах, выжидая.

– Готова? – тихо шепчет Амур, разглядывая двухэтажное здание в паре десятках

метров от нас. Дом построен из камня, кажущегося молочным в бледном сиянии луны и фонарей, зажженных вдоль тропинок. Я насчитала всего три с той стороны дома, которая была доступна взору с нашей позиции. Приседаю ниже, готовясь рвануть к дому в любую секунду.

– Твой план – ужасен. – шепчет Стивер, поправляя воротник лазурной рубашки, будто бы тот его душит. Воровато оглядываюсь по сторонам. Примерно в ста пятидесяти метрах, на открытом пространстве громоздкий амбар.

Стивер прав – план полнейший отстой.

Снимаю плащ и принимаю из рук рыжего парнишки черную рубашку. Я с трудом стягиваю сорочку через голову. На коже оседает туман. Корсет становится моим экзоскелетом, удерживающим уставшее тело. Амур задумчиво окидывает меня взглядом.

– Хватит. – рычу я, давясь волосами, спадающими на лицо.

– Меня веселит твоя реакция. – ядовито бросает Разумовский, не думая отворачиваться.

– Посмотрись в зеркало и посмейся. – слова срываются с языка раньше, чем я успеваю подумать. Амур поджимает губы и расстегивает рубашку, обнажая исполосованную десятками шрамов грудь.

Надеюсь, я захлебнусь в яде высказываний, прожигающих остатки надежд на хорошие взаимоотношения.

– Тебе смешно? – зло цедит он, наспех переодеваясь в черное.

Холодная ткань скользит по телу. Пуговицы проходят в миниатюрные петельки не сразу, но благодаря моей виноватой сосредоточенности процесс изрядно упрощается.

– Пора. – Стивер дрожащей рукой глядит на маленький серебряный циферблат, болтающийся на цепочке. Пальцы мальчишки дрожат, когда он прячет часы в карман пальто Разумовского. Амур кивает. Кладёт горячие ладони мне на плечи и указывает на дом. Пара солдат, приставленных охраной, патрулирующей двор знатного семейства, замирают. Из амбара выходит три лошади, одна за другой топча желтую траву. Кони недовольно ржут, разбредаясь по лужайке. Охранники бегут к животным, которых, с каждым мигом становится больше. Силуэты солдат едва видно за множеством вишневых деревьев, натыканных повсюду. Кони десятками покидают стойла и мечутся, ломая вишневые деревья. Завязываю длинные края рубашки в узел и прячу его за широком поясом штанов.

– Как ты выберешься оттуда, если что-то пойдёт не так? – обеспокоенно тараторит Стивер, кусая губы до крови.

Мне бы самой знать.

Отворачиваюсь. Пожимаю плечами и беззаботно шепчу Стиверу, стоящему за спиной:

– Не беспокойся об этом. Я же не парюсь.

Пора.

Я и Стивер срываемся с места. Бока сковывают удушающие объятия холода, отдающегося болью в ребрах. Двигаюсь так быстро, как только могу. Трава сырая и не издает ни звука под ботинками. Лошади ржут впереди, покидая конюшню. Стивер достигает первого фонаря за пару минут. Фитиль тухнет под пальцами Ландау. Я преодолеваю ровно половину расстояния между нашим укрытием и стеной дома, когда меня догоняет Амур. Разумовский грубо хватает меня за предплечье и я, в попытках увернуться, поскальзываюсь и проезжаю на заднице пару метров. Второй фонарь гаснет, оставив третий отбрасывать тусклый свет в одиночку. Теплые лучи теряются в тумане. Таком густом, будто кто-то уронил облако на землю. Стивер добирается до последнего фонаря, когда я поднимаюсь, игнорируя помощь Амура и почти добегаю до стены.