Черное солнце Афганистана
Шрифт:
«Эксперимент удался, — устало подумал майор Екимов и еще раз победно улыбнулся. — Не зря рисковали!»
Глава восьмая
1
Александр Беляк перевернулся на живот и, положив подбородок на кулаки, устало прикрыл глаза. Здесь, на берегу арыка, жара не казалась такой сильной. Они с капитаном Паршиным только что вернулись из очередного полета. Сопровождали колону. Полет рядовой, но длительный и нудный, вымотались и пропотели основательно. Паршин поспешил в штаб, а он — сюда.
Хорошо вот так, после купания, чистым и свежим лежать
Но долго поваляться не удалось. Кто-то мокрый после купания уверенно расположился на горячей земле совсем рядом. Александр не пошевелился, не открыл глаза. Места всем хватит. Дохнуло водочным перегаром и табаком.
— Беляк!
— Ну, я!
Александр по голосу узнал командира звена капитана Павла Сереброва.
— Задницу нагрел на солнце?
— Не совсем, — ответил Александр. — Я только пришел.
— Грей, грей ее, пригодится.
— А что? — невольно насторожился Александр.
— Пороть розгами будут.
— Меня?
— И не только тебя одного. Командира твоего в первую очередь.
— За что? — хорошее настроение разом улетучилось, и Александр повернулся к капитану. — За какие грехи, Паша?
— Жалоба на вас пришла в штаб от афганского руководства, — пояснил Серебров и в свою очередь поинтересовался. — Что вы натворили в прошлый вылет, когда сопровождали колону?
— Так, ничего особенного…
— Ничего, говоришь, особенного? — переспросил капитан. — А стадо верблюдов кто расколошматил?
— Ну, было такое дело…
— А теперь будет вам дело персональное, — беззлобно съязвил Серебров.
— Так там же вооруженные на конях были? — стал оправдываться Александр. — И верблюды с тюками.
— А где ты видел здесь пастухов без оружия?
— Мне, что, в штаб топать?
— Загорай пока. Там сейчас Паршин один отдувается, — сказал капитан и добавил: — Я свое слово сказал в вашу защиту, думаю, учтут.
Хорошего настроения как не было. Александр снова улегся на горячую землю. Надо же, вляпались в историю…
Мысленно вернулся к вчерашнему полету. Наступал вечер. Они передали сопровождение колоны другой паре вертолетов и возвращались на аэродром. Летели с предосторожностью чуть в стороне от зеленки, из которой можно было ожидать всяческие неприятности, на средней высоте, метрах в тристах-четырестах от склона хребта, наполовину уже погрузившегося в вечернюю тень. В низинах и впадинах начинал стелиться белесый туман. Вдруг из темноты ущелья, из-за выступа скалы вывалился этот самый злополучный караван или, как теперь говорят, стадо верблюдов. Но там был еще с десяток людей, скакавших на лошадях, и за спинами у них просматривались винтовки.
Первым их увидел капитан Паршин. Он спросил по внутреннему переговорному устройству:
— Что видишь справа по курсу?
— Караван, — не задумываясь, ответил Беляк, — и вооруженных всадников.
Всадники, заметив вертолет, начали проявлять беспокойство. Вдруг из-под скалы, где они продвигались, блеснула яркая вспышка, похожая на винтовочный выстрел.
— Стреляют, — доложил Беляк командиру.
— Вижу, — ответил Паршин и приказал. — Врежь НУРсами!
Александр и врезал неуправляемыми ракетами…
Об этом эпизоде Паршин тут же по внешнему переговорному устройству доложил на землю руководителю полетов, а более подробно отрапортовал по прибытии на аэродром. Никаких замечаний не было. А теперь на тебе! Спохватились!
— Сань, не переживай, — посочувствовал ему Кулешов, летчик второй пары его звена. — Обойдется!
Кулешов был человеком большого роста с крепким туловищем, руки его были работоспособны и велики, особенно непомерно крупная ладонь, отчего и получил Кулешов прозвище «Лапа». Растопырив пальцы, он мог запросто взять тарелку.
— Да радости мало, — ответил Александр.
Рядом на солнцепеке загорали свободные от дежурства и дел летчики, технари, чуть повыше по течению арыка сидели с удочками любители рыбной ловли.
Арык представлял собой довольно приличную горную речушку в несколько метров шириною и местами глубокую. Она протекала чуть в стороне вдоль взлетно-посадочной полосы и служила естественным ограждением Джелалабадского аэродрома. Правый низкий берег в периоды паводков или наводнения, особенно когда шли дожди или в горах происходило интенсивное таяние снегов, оказывался основательно затопленным водой. Влага и жаркое солнце превратили эти места в непроходимые джунгли, густо заросшие травой и высоким, выше человеческого роста, камышом, которые служили местом обитания всевозможной живности: летающей, порхающей, прыгающей, ползучей, плавающей. Много было разнообразных птиц, змей и рыбы, особенно сазана. Хотя и рыбачили удочками, улова поначалу хватало, чтобы повара приготовили наваристую уху для всей эскадрильи. Но «подножный корм» вскоре кончился. После участившихся обстрелов аэродрома душманами, в поселок Шамархель, что расположен в паре десятков километров западнее Джелалабада, перебазировалась наша десантно-штурмовая бригада. От этой бригады, для усиления охраны аэродрома, была выделена рота. Ребята-десантники в короткое время гранатами переглушили всю рыбу. В этом, конечно, им активно помогали и сами вертолетчики. И ловля рыбы удочками из промысловой отрасли превратилась в чисто развлекательную, дававшую возможность военному человеку хоть какое-то время побыть наедине с самим собою, со своими мыслями и переживаниями.
Русские люди — народ практичный и смекалистый. Нигде не пропадут и найдут выход из любого положения. Тыловые наши службы, как обычно неповоротливые, и на сей раз поотставали от войск. Они умудрились не прислать в жаркую страну Афганистан даже примитивных вагончиков-душевых. Как хочешь, так и выкручивайся. Но вертолетчики нашли выход из положения. Перво-наперво сунули на дно арыка авиационную бомбу, подорвали ее и устроили себе просторный и глубокий плавательный бассейн с проточной водой. А на берегу расчистили площадку и соорудили вокруг нее ограждение в рост человека из деревянных ящиков, от использованных авиационных бомб и ракет. Часть площадки, чтобы не перегреваться и кожа не сгорала под палящими лучами солнца, затянули маскировочной сетью.
Арык стал важным местом в жизни вертолетчиков. Он одновременно исполнял несколько функций, заменяя баню, купальню, прачечную. Он стал излюбленным местом отдыха и краткой передышки, где можно было поплескаться в прозрачной и холодной воде, смыть противный пот, восстановить силы и работоспособность. А на берегу еще и позагорать, беззаботно провести недолгие минуты перед вылетом или после него, встретиться с другом-товарищем из другого воинского подразделения, непринужденно поболтать, невзирая на нашивки на погонах и звездочки, ибо голые люди между собой практически равны.