Черное солнце Афганистана
Шрифт:
Второй раз Корниловский читал статью медленно, осмысляя каждую фразу, и остался доволен.
— Молодец, капитан! Прославил на весь округ. Пусть знают, как надо работать!
В пакете, под газетами, лежала краткая записка. Серегин благодарил Корниловского от себя и от имени главного редактора за оказанный ему прием и помощь в сборе материала. Сообщал о том, что подготовлена к печати и одобрена на редколлегии статья замполита, что она выйдет в ближайшем номере газеты под рубрикой «обмен опытом». Что возможно в ближайшее время замполита могут
Семен Михайлович мысленно улыбнулся. Цифра была условным знаком и, одновременно, конкретным указателем. Она означала одно: жене капитана нужна дубленка 50-го размера. Подумал: «Бабенка у него не из худеньких».
— Купим, — сказал Корниловский, ни к кому не обращаясь. — Без проблем! Здесь, как в Греции, все есть!
И еще подумал о том, что задачу по приобретении дубленки надо поставить перед Сайяфом Файзуни, начальником аэропорта.
2
Обе окружные газеты замполит выставил на общее чтение. Прикрепил их перед штабом на доске «распоряжений и объявлений».
О том, что эскадрилью прославили на весь военный округ, что о ней «дважды пропечатали в газете», стало известно всему небольшому авиационному гарнизону Джелалабада.
В ремонтной зоне «именинником» стал сержант Иван Петров. Его фамилию назвал журналист в своей статье, уделив ему целый абзац. Журналист рассказал о том, как сержант Петров, перед строем своих боевых товарищей, осознал свой проступок и, разбив бутылку с водкой, призывал своих товарищей по службе «покончить раз и навсегда с вредными аморальными привычками, повысить бдительность, беречь вверенную нам технику, повышать боевое мастерство и укреплять воинскую дисциплину».
Под вечер, когда дневная жара спала, в ремонтной мастерской собрались друзья-товарищи. Ивану не давали прохода.
— Ты, Ваня, теперь знаменит на весь наш военный округ, — сказал старшина Петро Кульченко, ремонтник по моторам. — Как прима-балерина из оперного театра.
— Балерины не пьют и ты такой, поскольку сам добровольно уничтожил свой водочный запас, — важным тоном произнес мастер по вооружению Тучин. — Надо же до такого додуматься!
— Ты теперь самый идейный и политически подкованный товарищ, с которого всем нам надо обязательно брать пример, — сказал Саид Тулаков, вытирая ветошью промасленные руки. — У нас в Самарканде, по такому случаю праздник делают, пловом соседей угощают.
— Во-во! — поддержал Тучин. — С тебя, Иван, причитается!
— Сколько разбил, столько же и выставляй! — заключил Кульченко. — Брагой не отделаешься!
Водки у Петрова не было. Ни одной бутылки. Позавчера выпили последнюю. И денег нет, чтобы купить в дукане. А достать пару литров надо, хоть кровь из носа!
— Чего мучаешься? — посочувствовал Кульченко. — Знаю, что в кармане пусто, как в африканской
— А чего соображать? К дуканщику с пустыми руками не заявишься…
— Почему с пустыми? — Кульченко притянул Петрова к себе и шепнул на ухо: — Есть кое-что, на что можно обменять то, что требуется по повестке дня. И транспортом тебя обеспечу. Только возвращайся по-быстрому, чтоб патруль не застукал.
— На вертолете что ль?
— Почему на вертолете? Есть и наземные средства передвижения. Спецназовцы пригнали БМПешку, мотор у нее, говорят, барахлит. Я его снял, проверил, кое-что подправил. Осталось поставить на место.
— Махнем на пару?
— Мне отлучаться никак нельзя, сам понимаешь. Я ж сегодня еще и дежурный по всей ремонтной зоне, — сказал Кульченко и предложил: — Иди и договаривайся с Саидом. Он и водила, и по-ихнему лопотать мастак.
Тулаков согласился сразу.
К ужину Кульченко успел поставить мотор на БМПешку. В ограждении из двух рядов колючей проволоки, которой огорожена ремонтная зона, тихо и незаметно соорудили «ворота». Убрали мины, сделав проход.
Старшина вручил им топливный насос от «Камаза».
— Стоит он пятьсот афганей. Можете толкнуть и за четыреста.
— Не беспокойся, старшина! — уверил его Саид Тулаков. — Узбеки торговаться умеют.
Солнце опустилось за гору. Из ущелья по реке поплыл легким облаком прозрачный туман. Саид уверено вел боевую машину пехоты. С собой они взяли, на всякий случай, боезапас для пулемета, автоматы и десяток гранат.
Около моста охрана. Шлагбаум. Советские солдаты и афганцы. Подошли два наших солдата с автоматами и сержант.
— Кто? Куда? Документы?
— Не вылазь, — Тулаков остановил Ивана. — Я их знаю. Сам разберусь!
Высунулся из люка:
— Мы за водкой, ребята! Туда и обратно.
— Понятно, — сказал сержант. — С вас пузырь.
— Идет!
Солдаты открыли шлагбаум.
Навстречу шли автобус и старенький грузовик с высокими бортами, размалеванными яркой краской. Афганцы уступили им дорогу, прижавшись к обочине.
Дукан, хозяин которого был знаком Тулакову, располагался рядом с магистральной бетонной дорогой. Небольшое глинобитное строение с плоской крышей, окруженное высоким, слепленным из глины же, забором. За ним зеленели фруктовые деревья, на одном заманчиво светились оранжевые плоды мандаринов. Дукан был закрыт.
— Я махну к дуканщику, — сказал Тулаков, — а ты оставайся и наведи на дукан пушку. Я по-быстрому.
Он подхватил насос, обернутый серой промасленной бумагой, и легко выпрыгнул из БМПешки.
Иван остался ждать.
Он вставил ленту в крупнокалиберный пулемет и навел ствол пушки на закрытый придорожный дукан. Тулаков почему-то задерживался. Предвечерняя темнота постепенно сгущалась. Петров начинал нервничать. Но тут раскрылась дверь в заборе рядом с дуканом. Из нее вышел улыбающийся Саид с объемистым пакетом в руках.