Чернокнижник
Шрифт:
Елизавета Петровна тоже очень следила за соблюдением религиозных порядков. В начале ее правления по царскому указу в татарских селах и городках, где вместе с мусульманами проживали вышедшие из их среды новокрещеные, было снесено несколько сот мечетей, дабы не создавать им соблазна возвратиться в мусульманство. Она покровительствовала крещению туземцев Сибири, которое велось довольно жесткими методами. Преследовали раскольников. Были изгнаны во множестве евреи, отказавшиеся принять крещение, подобно тому, как это сделали фамилии выкрестов Шафировых, Веселовских, Евреиновых, наоборот, достигших высокого положения. Поддерживались ею православные в польских землях, вопреки свирепому желанию римского папы прикончить наконец «схизматиков». А богатым пожертвованием на церковь можно было в глазах императрицы
Но при всем том государыня встала на защиту академика, и дело осталось для него без последствий. Конечно, дочери Петровой было не совсем удобно такое пренебрежение пожеланиями церковников. Однако, как сообщают мемуары Ивана Шувалова, ее сумел окончательно разубедить морганатический муж, Алексей Разумовский, имея сведения о киевских похождениях молодого Лодьи, и наполовину в шутку сказавший ей: «…а то он и к тебе ночью придет».
В особенности же бешенство церковников вызвал появившийся вскоре после того анонимный «Гимн бороде», в котором чувствовалась твердая и искусная рука академика. Распространявшийся в списках «Гимн» содержал детальное описание техник, благодаря которым, начиная со времен мистиков Гаруна аль-Рашида и Раймунда Луллия, борода активно применялась в делах чернокнижия. Разумеется, даже досужему обывателю было ясно, что бритый академик вряд ли создал поэму на основе личного опыта и тем защищен от обвинений в колдовстве. С другой стороны, там порицались неучи, использующие бороду лишь для накопления крошек от еды, вместо того чтобы распоряжаться ею во славу Отечеству.
«Без мозгов, а с бородой!» — говорилось в «Гимне». Вряд ли подобный пассаж относился к деревенским мужикам, которым мозг и не требуется, а кроме них только одна категория в России имела безвозбранное право носить бороды — люди церкви.
— Да он колдун похуже Брюса! — возопили обиженные архиереи, но ухватить обидчика не могли.
Глава 39. Накануне
В 1755 году науки и искусства, казалось, достигли в России своего апогея — был по проекту Ивана Шувалова, разработанному Лодьей, учрежден Московский университет, о чем мечтал еще царь Борис Годунов. Образована Московская академия художеств. Создавались новые школы. Однако темные предчувствия иногда охватывали Лодью, заставляя его мрачнеть в опасении за будущее Отечества.
И вот однажды темной осенней ночью, уже под утро, он почувствовал содрогание почвы и пробудился. Жена спала рядом, он с нежностью взглянул на ее далеко не юное уже лицо. Она тоже проснулась и немного испуганно посмотрела на своего супруга.
— Что это? — прошептала она.
«Когда земля не выдержит нагроможденного на нее груза…» — вспомнил Лодья слова, сказанные ему полтора десятилетия назад на берегу Северного моря… Вот оно…
— Предвестники большой беды, милая, — сказал он. — Кровавой для мира, опасной для России…
Вскоре дошли до Санкт-Петербурга вести с другого конца Европы: столица мореходной Португалии, город Лиссабон, был разрушен ужасным землетрясением и пожаром. Только в самом городе погибло шестьдесят тысяч человек, не говоря о тех, кого унесли оползни и огромная волна, прошедшаяся по побережью. Отголоски Лиссабонского землетрясения обежали всю Европу. Англия лишилась главнейшей морской базы на европейском материке. Мир сползал в пучину беды.
В те же дни в русской столице появился шотландец Дуглас Маккензи, сторонник разгромленного десять лет тому назад в Англии мятежника Стюарта. Он был посредником в переговорах с французским двором. Ибо Людовика XV, а в особенности его любовницу, госпожу Помпадур, беспокоило начавшееся сближение Фридриха II Прусского с его дядей, королем Великобритании. Король Фридрих решил стать континентальным союзником островной державы, дабы не оказаться один на один с австрийцами, все еще мечтавшими вернуть Силезию. Поэтому Версаль поспешил протянуть руку дружбы Вене и Санкт-Петербургу.
В свою очередь, Мария-Терезия Австрийская, почувствовавшая себя преданной Лондоном, да и сама Елизавета Петровна тоже не были в восторге от происходящего. Оттого Иван Шувалов так тесно общался с Маккензи, а императрица, которой уже надоел Бестужев, тянущий страну в военный союз с Англией, неожиданно назначила вице-канцлером
Конечно, такие перемены не могли пройти незамеченными и за границей. Возможно, что своего рода последним предостережением императрице от изменения внешнеполитических ориентиров стал пожар огромного Голицинского дворца в Москве в декабре 1755 года, откуда Елизавета едва успела выбраться — императорская резиденция обратилась в пепел за три часа. Манера напоминать о себе, характерная для прусского короля, была распознаваема. Но такого рода угрозами непросто было смутить дочь Петра.
Вместе с Дугласом прибыл в Россию некий де Еон, с легкостью превращавшийся из мужчины в женщину и наоборот. Лодья, беседовавший с ним недолго и только ввиду проявленного молодым французом интереса к науке, почуял в нем чернокнижника, хотя и не из первых. Этим можно объяснить, почему он так ловко сумел обольстить императрицу и в образе девицы сделаться едва ли не ее компаньонкой, притом очень быстро убедить в необходимости тесного союза с Францией. В следующем же году был заключен тайный Версальский договор короля и двух императриц. Договор был направлен против Пруссии, отчего его назвали «союзом трех разгневанных баб», двух императриц и всесильной графини Помпадур, невзлюбивших склонного к противоестественным связям прусского короля.
О последнем ходили самые противоречивые слухи. Например, Лодья, как и многие другие, узнал, что король в научных целях велел отобрать нескольких маленьких детей у матерей и держать их в строгой изоляции, дабы они не научились у родителей немецкому языку, и впоследствии заговорили на исконном языке человечества — на древнееврейском. На самом деле, король вряд ли верил в успешность своего опыта, зато Гавриилу Степановичу было известно, что именно подобный метод некоторые чернокнижники считают наиболее надежным средством привлечь благосклонность мощных надмирных сил и сущностей. Великий король готовился!
И в России приготовления к возможной войне шли полным ходом. Артиллеристы под покровительством Шувалова, назначенного генералом-фельдцехмейстером (начальником артиллерии), только что изобрели «единорога» — пушку-гаубицу с конической зарядной каморой, которая могла стрелять как картечью из боевых порядков, так и благодаря некоторому углу возвышения посылать бомбы непосредственно из-за спины войск в наступающего врага. Прозванные позднее Фридрихом «лягушачьими рыльцами», они были признаны вражескими военачальниками одним из самых вредоносных русских изобретений. Стволы их отливали из дешевого чугуна, и орудия можно было поставлять в невиданных ранее количествах. Это позволяло в несколько раз увеличить плотность артиллерийского огня. Еще одним новшеством было введение в состав армии большого количества пионеров, как тогда называли саперов. Они должны были обеспечить войска укреплениями, защищающими их на поле брани от вражеского огня. Опыт победоносных петровских баталий, в которых широко применялось строительство редутов, флешей и апрошей, не был позабыт. Правда, наступательное обучение русских войск с петровских времен ослабело, и военачальники с тревогой ожидали столкновений своих солдат с вымуштрованной прусской пехотой, надеясь прежде всего на стойкость русских в обороне.
Мировая буря надвигалась. Англия была готова объявить войну Франции из-за колоний в Америке и Индии. В Северной Америке война уже шла с привлечением индейцев и колонистов. У остальных участников грядущих битв имелись собственные аппетиты.
Глава 40. Война
Однако первым, оправдывая свое прозвище «Великого», стремительно ударил король Фридрих. В конце августа 1756 года он вторгся в союзную Австрии Саксонию и окружил восемнадцатитысячную саксонскую армию под командованием Августа III на плато под Пирной. Шедшая им на выручку австрийская армия была разгромлена, и саксонцы сдались, а их король бежал. Всех пленных солдат Фридрих загнал в свои войска, даже не переформировывая их батальоны.