Чернозимье
Шрифт:
— Он… словно везде… — пробормотал он. — Он стал очень силен… еще сильнее, чем раньше… он говорит со мной, говорит, чтобы я вернулся… это невыносимо…
— Андрей, сосредоточься, — я несильно стряхнул его. — Где он?
— Я пытаюсь, — Андрей поморщился, словно я воткнул в его руку иголку. — Очень тяжело… Я иногда вижу его, но словно в тумане, он блокирует…
— Что там? Что вокруг него?!
— Какая-то деревня… кажется, он сидит на крыше дома… рядом река… колесо… это водяная мельница! И оттуда с высоты видно стены, хотя и вдалеке.
Он хотел сказать что-то
Нежить, тем временем, словно двинулась в нашу сторону, заполоняя улицы уже на подступах к замковому холму.
— Мы видели такое, пролетали? — спросил я, повернувшись к Ксай.
— Кажется, да, — она неуверенно кивнула. — Водяная мельница была вон там, в излучине реки.
— Тогда вперед! — сказала я. — Других вводных у нас не будет.
Секунду она глядела в мои глаза, а затем сделала несколько шагов назад, чтобы не задеть никого при превращении.
— Подожди! — сказал я и сделал шаг навстречу Ксай. Она недоуменно поглядела на меня. Я же преодолел разделявшее нас расстояние, а затем наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй был совсем коротким, не дольше секунды, но я почувствовал, как она ответила мне, а затем отстранилась и взглянула на меня немного удивленно. Я не стал ничего говорить, только сделал несколько шагов назад, и секунду спустя на ее месте уже был дракон с отливающей лазурью чешуей.
А еще через минуту мы взмыли в воздух, сделав широкий круг над башней и устремившись на северо-запад.
Я обернулся и взглянул вниз. Там внизу черная волна нежити, уже не сдерживаемая приказом Андрея, докатилась до стен цитадели и ударилась о нее, словно прибой о скалу. С дисциплинированностью, невиданной ни в одной человеческой армии, они принялись строить осадные сооружения прямо из своих дел. Огромные могильники выстроились у стены, на их спины взбирались твари поменьше. Туча квакенов и горгулий, тем временем, облепила зубцы стены, норовя согнать с нее защитников.
Те, впрочем, не запаниковали. Слаженный залп мушкетов проредил черную стаю, а когда она пошла в атаку, в дело вступили топоры, сабли, алебарды, замелькали даже колья лопаты, принесенные простыми горожанами.
Несколько пушек одна за другой грохнули на стене, выкашивая картечью наступающие ряды. Несколько могильников возле стены разорвало на куски, но на их место уже карабкались новые твари, норовя выстроиться в живую лестницу. Было ясно, что надо спешить.
Ксай пронеслась над предместьями, затопленными потоком нежити, и только глядя с высоты я осознал, какая колоссальная армия пришла по наши души. И насколько наивно было и со стороны герцога, и с моей надеяться на то, что пара десятков тысяч воинов, обычных смертных людей, сумеют устоять перед этим потоком. Это был настоящий конец света, без малейшего преувеличения.
Грязно-серая волна простиралась почти до горизонта. То и дело в ней, словно боевые слоны, вздымались громады могильников, и еще каких-то
Едва мы оторвались от земли я, отчаянно вцепившись в Ксай ногами, открыл меню и стал одну за другой доставать из него белые сферы. Невесомые, они лежали на моей ладони, вложенные одна в другую, словно матрешки. Десятки, сотни белых огоньков. Сотни людей.
Я совершенно не был уверен в том, что то, что я задумал, сработает и спасет ситуацию. Но и ничего другого предложить тоже не мог. У меня будет всего один шанс, и я должен был хотя бы попытаться.
— Рома, он говорит со мной, — сказала вдруг Ксай. — Я его слышу.
— Кто, Ник? Что он говорит?!
— Он… он говорит, что любит меня… что мы вместе вернемся домой… что все будет хорошо… что осталось совсем немного…
— Ты же понимаешь, что…
— Да, — голос Ксай звучал твердо. — Я знаю, кто он, и я ни за что не сверну. Но… я же все помню… Господи, Рома, он действительно близок к своей цели, даже если не осознает ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, Андерс говорил о том, что множество смертей пробьет барьер и создаст новое Чернолесье уже в нашем мире? Мы сейчас буквально на волосок от этого. Я буквально чувствую, само пространство вибрирует вокруг. Это ужасно. Еще несколько тысяч убитых в Карнаре, и этот нарыв лопнет.
Мои пальцы сжались, горло перехватил спазм. Я бы убил его немедленно, если бы мог. Но я не мог, и то, что я собирался сделать, не было убийством. Хотя, пожалуй, умирать не столь мучительно. К этому относишься проще, когда пережил смерть сотни раз.
Мы поднялись еще выше, и я увидел на горизонте изогнутую ленту реки. Уже близко. Там, где река изгибалась, она полукольцом охватывала небольшую деревню. Если присмотреться, можно было разглядеть беспорядочную россыпь домишек, за ними — мельницу. Еще немного, и я увижу.
— Рома, он снова говорит, — сообщила Ксай. — Он говорит, что дальше нам лететь нельзя. Если мы подойдем ближе, он говорит, что будет вынужден…
Я посмотрел на белые сферы, мерцавшие на моей ладони. Вложенные друг в друга, они то и дело расходились в разные стороны, превращаясь в подобие невиданного цветка. Жизни… сотни жизней…
По телу пробежала дрожь, и я словно своими глазами увидел, как сейчас такие же люди один за другими погибают внизу, в Карнаре.
Прачка, не успевшая добежать до цитадели, падает, настигнутая двумя баркерами, и те отрывают куски ее плоти, заливая кровью мостовую.
Мушкетер на стене, ужаленный зудящей тварью размером с кошку, ревет от боли, прижавшись к каменному парапету. Матеус Бажан в залитом кровью мундире зажимает ладонями рану в животе. Тим закрывает собой Вику, потерявшую сознание, вложив всю силу в магию. Прижатый к стене Макс отчаянно отбивается от наседающих баркеров.