Черные боги, красные сны
Шрифт:
Джирел еще раз взглянула на небо, чтобы определить, откуда упал этот огонь, но одни лишь звезды, холодные и чужие, безучастно смотрели на нее. Тогда она вытянула шею и вгляделась туда, откуда набежала рябь, образовавшаяся от упавшего огня. Ничего там не было, никакого следа. Но где же храм, про который говорил демон света?
Ага, посередине озера что-то темнеет. Она всмотрелась еще пристальней, и черное пятно приняло более отчетливые очертания: темный свод на фоне сияющей водной глади. Может быть, оно и есть тот самый храм. Джирел медленно пошла по берегу озера, стараясь найти место, где его будет лучше видно,— пока она видела просто темное пятно. Вдруг она обо что-то споткнулась.
Она испуганно посмотрела под ноги и увидела едва различимое пятнышко. Хотя нет, на
Теперь она видела храм с близкого расстояния, хотя он по-прежнему едва просматривался. Виден был только силуэт, словно кто-то вырезал кусок усеянного звездами неба, а арки и колонны едва виднелись на фоне мерцающей водной глади. Но вот изогнутая тусклая дуга моста опустилась прямо у входа в храм. Джирел почти бегом промчалась последние метры и, едва переводя дыхание, остановилась под темной аркой, ведущей в храм. Тяжело дыша и сжимая в руке меч, она внимательно огляделась. Стояла полная тишина, никого вокруг не было, хотя она никак не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают с того самого момента, как она ступила на землю возле храма.
Храм был небольшой, всего несколько квадратных метров пустоты над мерцающей водной гладью. А в центре его стояла скульптура.
Молча Джирел рассматривала эту статую, и на душе у нее становилось все тяжелей, будто кто-то пытался завладеть ее волей. Статуя была сделана из незнакомого Джирел темного материала. Он не был похож на тот, из которого был выстроен сам храм. Даже в темноте Джирел без труда различала эту статую. Она изображала сидящего на корточках человека, вытянувшего вперед голову,— существо, похоже, бесполое, ни мужчина, ни женщина; на лбу один-единственный глаз, полуприкрытый, словно от наслаждения, губы вытянуты как для поцелуя. Хоть и был это всего лишь безжизненный идол, но Джирел почувствовала, что в храме присутствует и кто-то живой, но столь чуждый и загадочный, что она инстинктивно отпрянула назад.
Так она стояла, наверно, с минуту, не решаясь войти туда, где обитало столь чуждое существо, еще не вполне сознавая, как постепенно завладевает ею чья-то молчаливая воля. И постепенно до нее дошло, что все линии, все углы этого едва различимого здания были устремлены к идолу, даже мост через озеро изогнулся дугой по направлению к этой статуе. И арки, соединяющие колонны, и даже звезды в озере, как и в небе,— все было сгруппировано вокруг идола, который был как бы центром всего мироздания. Каждая линия, каждый изгиб в этом тусклом мире имели смысл только по отношению к сидевшему на корточках истукану с закрытым глазом и приоткрытым в ожидании ртом, напротив которого стояла Джирел.
Казалось, все вокруг существовало лишь благодаря этому идолу, все вокруг
Это было как сон, кошмарный сон. Джирел ответила на поцелуй идола, она почувствовала, как ледяные губы шевельнулись под ее губами. Женщина, по жилам которой текла горячая кровь, слилась в поцелуе с каменным истуканом, их губы соединились, и что-то холодное и страшное, совершенно чуждое ее естеству, проникло в душу Джирел. Душа ее содрогнулась под давлением ледяного груза пустоты, похожей на пузырь, наполненный чем-то жутким и неведомым. И в той крохотной частичке души, которая избежала соприкосновения со зловещим неведомым, поселилась страшная тяжесть. Это было похоже на угрызения совести или отчаяние, только гораздо холоднее и необычнее — в нем таилось предчувствие ужаса, как если бы этот груз представлял собой яйцо, из которого может вылупиться нечто столь жуткое, что и подумать страшно.
Поцелуй длился не долее одного мгновения, но Джирел он показался бесконечным. Сквозь забытье она почувствовала, как наконец чужая непреклонная воля оставила ее в покое. Как в бреду, она сняла руки с плеч истукана и тупо уставилась на меч, который показался ей вдруг таким тяжелым, что она чуть его не выронила. Наконец туман в ее голове начал рассеиваться. Она пришла в себя и поняла, что совершенно без сил, с опущенной головой стоит перед слепым идолом, лицо которого искажено экстазом. Мертвый груз тяготил ее душу, как невыплаканная скорбь. Было в этом новом для Джирел состоянии холодное предчувствие чего-то столь страшного, что словами не передать.
Как только к ней полностью вернулось сознание, холодный ужас пронзил все ее существо. Все вокруг вселяло этот ужас: и этот истукан, и погруженный во мрак храм, и сияющее ледяным светом озеро, и весь этот огромный, мрачный, жуткий мир. Ей отчаянно захотелось поскорее оказаться снова дома. И бешеная ненависть, и грубое прикосновение губ Гийома к ее губам, и его надменная улыбка — все это были пустяки по сравнению с тем, что она пережила здесь. Вдруг она поняла, что бежит, сама не,зная, куда и зачем. Ноги ее, как едва касающиеся воды легкие крылья чайки, в мгновение ока перенесли ее через темный мост. Мелькнула и исчезла звездная пустота озера, и Джирел ступила на твердую землю. Вот она увидела далеко в темных лугах огромный столп света и за ним склон холма, вздымавшийся на фоне звездного неба. А она все продолжала свой безумный бег.
Джирел бежала, и ужас гнался за ней по пятам, и злые демоны завывали в ветре, поднятом ее немыслимо быстрым движением,— она буквально летела, желая как можно скорей оказаться дома. Тело ее вдруг стало совершенно чужим, отяжелевшим от гнета непостижимого чувства обреченности, и она бежала, будто желая избавиться от него, оставить его в этих мрачных местах. Вот она пронеслась над долиной, и какие-то бледные твари испуганно разбежались от нее в разные стороны. Холодный ужас гнал ее — вот уже и луга, поросшие жесткой, колючей травой, позади. Быстрее пугливой лани мчалась она и благодарила Создателя за то, что в этом мире такая слабая сила тяготения, и жуткий страх клокотал в ее горле. Тяжелый камень лежал у нее на душе, он сковал все ее чувства, кроме ужаса, она даже плакать не могла. Она бежала, чтобы спастись от кошмара, но он преследовал ее по пятам, он не отпускал ее, он поселился в ней. И понимание того, что она несет в себе нечто такое, о чем и подумать страшно, все росло.