Черные боги, красные сны
Шрифт:
Как и в прошлый раз, к горлу ее подступила тошнота. Ее охватило странное ощущение, будто все внутри ее начало вращаться, как если бы эта извивающаяся спиралью шахта несла ее не только сквозь земное пространство, но и сквозь иные измерения. Джирел подумала, что во всем мире не может быть такой шахты, в которой спуск длился бы так долго. Более того, нельзя было назвать это движение даже и спуском, ибо не было ощущения спуска, движения вниз. В этой спирали не чувствовалось ни верха, ни низа. Тошнота становилась все сильнее и сильнее, и вот уже Джирел полностью потеряла всякое представление о времени и пространстве в этом круговом движении по спирали; она летела сквозь тьму, и единственное ощущение ее можно было назвать только одним словом: страдание.
Долго она так летела, прежде
Джирел осторожно двинулась вперед, размахивая перед собой мечом, чтобы невзначай не натолкнуться на какое-нибудь невидимое ее глазу чудовище. Неприятно было идти на ощупь в полной темноте, чувствуя, что кто-то находится совсем рядом и не спускает с тебя глаз. Дважды она слышала чье-то хриплое дыхание, а один раз — шлепок мокрой ноги о камень, но никто ее не тронул, ни одна тварь не встала ей на пути.
Она вся дрожала от напряжения и страха, когда наконец добралась до конца горизонтального штрека. Хоть ничто не говорило о том, что штрек скоро закончится, она это почувствовала: будто прекратилось давление огромных масс земли, навалившихся на нее. И вот она остановилась на той границе, за которой простиралась необъятная пустота. Само качество темноты было здесь совсем иное. Вдруг она почувствовала, как что-то сжимает ей шею.
Джирел покрепче ухватила меч, потянулась рукой за висевшим на цепочке крестиком и сняла его.
Ослепительная вспышка ударила по ее отвыкшим от солнечного света глазам, и этот удар показался ей похлеще увесистой пощечины. Она стояла на вершине холма у входа в пещеру, а перед ней день был в самом разгаре — вряд ли когда-либо в жизни ей доводилось видеть такое великолепие. Раскаленный воздух дрожал в переливающемся, слепящем сиянии. Она и представить себе не могла эти жуткие области ярко освещенными дневным светом.
Джирел не удержалась и удивленно вскрикнула. Закрыв руками глаза, она ошеломленно попятилась назад, чтобы укрыться во мраке пещеры. Ночь в этих местах была ужасна, что и говорить, но день был таким ясным. Она даже не осмеливалась смотреть на этот мир, когда все вокруг залито ярким сиянием. Джирел вспомнилось ее предыдущее путешествие, как она бежала вверх по холму, стараясь обогнать рассвет, с содроганием отводя глаза от собственной изуродованной тени, бежавшей вместе с ней по камням под ногами. Нет, уж лучше она дождется ночи, хотя неизвестно, когда та наступит... интересно, наверху была ночь, когда она начинала свое путешествие, а здесь, смотри-ка, день в самом разгаре. Возможно, в этих краях и сутки имеют иную длительность. Джирел ушла в глубь пещеры, и невыносимое дневное сияние превратилось в расплывчатое пятно во тьме. Там она села на пол, прислонилась к каменной стене и стала ждать, положив меч на колени. Тусклый свет, падавший на стены, был странного оттенка — никогда она не видела такого освещения на земле. Он постоянно мерцал: то разгорался, то тускнел, будто на стене плясали отсветы костра.
Несколько раз кто-то или что-то на мгновение заслоняло вход в пещеру, а один раз она увидела, как на стене появилась огромная сутулая тень, будто какое-то существо остановилось у входа и заглянуло внутрь. От одной мысли о монстрах, которые могут бродить по этой земле в дневное время, Джирел содрогнулась, как от ледяного ветра, и протянула руку, чтобы схватиться за свой крестик, но вовремя вспомнила, что сняла его.
Долго сидела она, обхватив колени холодными руками, и ждала, нетерпеливо наблюдая за светом на стене. Должно быть, она вздремнула, но сон был неглубок и чуток — она проснулась бы от малейшего шороха или движения. Казалось, прошла целая вечность, пока наконец не стало смеркаться и отсветы на стене начали исчезать.
Джирел с нетерпением наблюдала, как тускнеет стена. Если солнечный свет на закате обычно отступает, то этот свет был неподвижен и лишь тускнел, постепенно теряя свой странный, неземной цвет и окрашиваясь в вечернюю синеву. Джирел поднялась на нош и стала прохаживаться взад-вперед, чтобы размять онемевшие нога. И только после того, как свет совсем растаял и на камнях осталось лишь едва заметное мерцание, она рискнула еще раз выйти из пещеры.
И вот она опять стоит на вершине холма, сверху вниз глядя на окрестности, освещенные звездами, собравшимися в неизвестные ей созвездия, и было в них нечто пугающе знакомое. Глядя на небо, она, как и в прошлый раз, подумала, что, конечно же, эти места — никакое не подземелье, пусть даже в каком-нибудь неведомом измерении. Ведь она дышит воздухом, а в небесах сияют звезды. Выходит, хотя она и спускалась под землю, но оказалась где-то в ином месте.
А внизу все было скрыто полумраком. Странно, но на этот раз ей показалось, будто она видит совсем другие места. Вместо огромного, не отбрасывающего тени столпа света на горизонте она увидела тускло мерцающую широкую реку. А по равнине в шахматном порядке были разбросаны светящиеся лоскуты, словно кто-то по намеченному плану нашил в темноте световые заплаты.
Она осторожно стала спускаться с холма, приготовившись отразить нападение крохотных пискливых тварей, которые с таким остервенением кидались ей на ноги в прошлый раз. Но и этих паразитов, как ни странно, тоже нигде не было видно. Несмотря на все доводы рассудка, ей так хотелось надеяться, что на этот раз ей не придется вести борьбу с этими тошнотворными созданиями. Спуск оказался длиннее, чем в первый раз. Ноги ее то и дело спотыкались о камни, и по голым коленям больно била жесткая трава. Джирел понятия не имела, с чего начать поиски. Ведь нигде среди этих темных, изменчивых мест она не увидела ничего такого, что подсказало бы ей, куда надо идти. Она уже смутно помнила голос Гийома, который слышался ей во сне. Даже дорогу к озеру, где обитал Черный бог, она теперь не смогла бы найти, так сильно изменилось все вокруг.
Поэтому, благополучно спустившись к подножию холма, ей просто пришлось отправиться куда глаза глядят. Как и прежде, она легко, словно танцуя, передвигалась по этой мрачной стране, где тяготение было гораздо меньше земного, и ей казалось, будто это не она летит над землей, а земля улетает назад под ее ногами. Словно во сне, без малейшего труда летела она сквозь темноту, как легкий ветерок.
И вот она приблизилась к одной из светящихся заплат, вблизи оказавшейся похожей на поле или даже скорее на сад. Свечение исходило от миллионов крохотных живых огоньков, ровными рядами сидевших на этом куске земли. Подойдя поближе, Джирел поняла, что на самом деле эти огоньки — небольшие насекомые, чуть покрупнее светлячков. Они изо всех сил трепыхали своими светящимися крылышками и дергались из стороны в сторону, тщетно пытаясь освободиться: каждый был соединен с маленьким стволиком в единое целое, будто они так вместе и выросли. Бесконечные ряды этих растений-мотыльков терялись далеко в темноте.
Она не стала ломать себе голову, кто и зачем посадил эти причудливые растения-насекомые. Путь ее лежал не через это поле, а мимо, и она по пути сорвала несколько стебельков и освободила светящихся пленников. Они закружились вокруг нее, сердито жужжа, как пчелы, и, когда чуть светящееся крыло касалось ее кожи, ее пронзала острая боль. Она едва отбилась от них и продолжила путь, предусмотрительно обходя стороной другие поля.
Потом пересекла ручей, тихо бормочущий что-то сам себе в темноте. Эти странные тихие звуки были так похожи на человеческую речь, что Джирел даже остановилась на секунду и прислушалась, и ей показалось, что она разобрала пару слов, но смысл их был столь ужасен, что она бросилась бежать дальше, гадая, правда ли она что-то расслышала, или ей просто показалось.
Вдруг налетевший ветерок откинул рыжие волосы с ее ушей и откуда-то издалека донес до ее слуха едва слышный вопль. Она остановилась как вкопанная и прислушалась... но ветерок уже стих. И все же она была почти уверена, что снова слышала тот же голос, который преследовал ее во сне, а потому, немного поразмыслив, повернулась и пошла туда, откуда дул ветер.
Этот путь привел ее к реке. Под ногами стали то и дело попадаться камни и рытвины. Вскоре она услышала приглушенный звук стремительно текущей воды, и вновь ветер дунул ей в лицо. И опять донеслось едва различимое эхо голоса — того самого, который она слышала во сне.