Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")

Карр Джон Диксон

— И не со мной, — присоединился суперинтендент Боствик.

Упрямство Эллиота усиливали не только возражения, но и ощущающаяся за ними атмосфера враждебности. У него уши покраснели при мысли, что его считают хвастуном, но потом он решил, что ему на это наплевать.

— Инструктор, — продолжал он, — берет бутылку с какой-то жидкостью, пробует ее языком и корчит гримасу, заявляя, что жидкость горькая. Потом он передает вам бутылку, содержащую всего лишь подкрашенную воду. Но если вы не будете осторожны, то подтвердите, что жидкость горькая, благодаря внушению. Или же она действительно горькая, но инструктор только притворился, будто пробует ее, велев вам сделать то же самое. Если вы не будете внимательно следить за его действиями, то попадетесь на крючок.

Вероятно,

именно это здесь и произошло. Мистер Чесни предупредил зрителей, чтобы они остерегались ловушек. Как вы помните, мисс Уиллс сказала, что он выглядел удивленным и раздосадованным, когда капсулу втолкнули ему в рот. Очевидно, он велел Эммету только притвориться дающим ему капсулу, а сам собирался притвориться глотающим ее. Но настоящий убийца просунул капсулу ему в горло. Чтобы не портить представление, мистер Чесни не стал протестовать вслух. — Эллиот покачал головой. — И меня очень удивит, если в приготовленном им списке мы не найдем вопрос «Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить капсулу?» или что-нибудь в таком же роде.

— Это достаточно убедительно, — признал майор Кроу. Затем на его лице вновь отразилось сомнение. — Но в таком случае, инспектор, мы имеем дело с маньяком?

— Похоже на то, сэр.

— Давайте смотреть фактам в лицо. С маньяком из этого дома!

— Ага, — пробормотал Боствик. — Продолжайте.

— Прежде всего, как мог знать посторонний, что здесь этим вечером собираются провести тест на наблюдательность? До обеда они сами этого не знали, и вряд ли посторонний мог потом так кстати оказаться возле этих окон, чтобы подслушать, как Чесни и Эммет обсуждают сценарий. Еще менее вероятно, что посторонний в парадных брюках и туфлях околачивался возле дома как раз в тот вечер, когда они намеревались переодеться к обеду. Признаю, что это не окончательные выводы, а всего лишь предположения. Но вы видите несоответствия?

— Вижу, — мрачно отозвался Эллиот.

— А если это работа кого-то из обитателей дома, то кого именно? Джо Чесни был у пациентки, и если он не покидал ее до полуночи, то, безусловно, отпадает. Уилбера Эммета едва не прикончил настоящий убийца. Остаются только пара служанок и кухарка, которые едва ли подходят на эту роль. Единственная альтернатива, хотя я понимаю, что это звучит фантастично, заключается в том, что убийца — один из трех человек, которые якобы наблюдали за представлением, находясь здесь, в комнате. Это означает, что он выбрался отсюда в темноте, огрел по затылку беднягу Эммета, нацепил его маскарадный костюм, дал Чесни ядовитую капсулу и проскользнул сюда, прежде чем зажгли свет.

— Действительно, сэр, это кажется невероятным, — сухо согласился Эллиот.

— Тогда что кажется вероятным?

Эллиот не ответил.

Он знал, что сейчас им не следует теоретизировать. До результатов вскрытия они даже не могут быть уверены, от чего умер Маркус Чесни, кроме того, что причиной смерти, по-видимому, был один из цианидов группы синильной кислоты. Но последняя версия главного констебля уже приходила ему в голову.

Эллиот окинул взглядом музыкальную комнату. Она занимала около пятнадцати квадратных футов и была отделана серыми с позолотой панелями. Французские окна прикрывали тяжелые бархатные портьеры темно-серого цвета. В комнате находились только рояль, радиола, высокий секретер в стиле буль [11] у двери в коридор, четыре легких кресла, обитых парчой, и две скамеечки для ног. Таким образом, центр помещения был относительно свободен, и человек — если только он постарается не приближаться к роялю у окон — мог пересечь комнату в темноте, ни на что не наткнувшись. Ковер, как они уже убедились, был таким толстым, что заглушал любые шаги.

11

Имеется в виду стиль инкрустированной мебели, названный по имени французского краснодеревщика Андре-Шарля Буля (1642–1732).

— Давайте проверим, — сказал главный констебль.

Выключатель находился за секретером возле двери в коридор. Эллиот нажал кнопку, и подобно шапке-невидимке опустилась темнота. Свет был настолько ярким, что узорчатый рисунок канделябра с электрическими свечами задержался в темноте перед глазами Эллиота. Даже с раздвинутыми портьерами было невозможно различить что-либо на фоне пасмурного неба снаружи. Послышалось легкое тарахтение колец, когда портьеры задернули.

— Я машу руками, — донесся из темноты голос главного констебля. — Вы видите меня?

— Ничего не вижу, — отозвался Эллиот. — Оставайтесь на месте — я собираюсь открыть двустворчатую дверь.

Он осторожно пересек комнату, минуя стул, и нашел дверь. Створки открылись легко и почти бесшумно. Прошаркав футов восемь-десять вперед, Эллиот наткнулся на стол, нащупал бронзовую лампу, повернул выключатель, и белый свет упал на противоположную стену. Тогда он попятился назад, чтобы посмотреть в кабинет из музыкальной комнаты.

— Хм, — в очередной раз произнес майор Кроу.

Единственным «живым» предметом в кабинете были установленные на каминной полке часы, из темного лакированного дерева, с циферблатом диаметром в добрых шесть дюймов и маленьким латунным маятником, тускло поблескивающим при раскачивании. Под ними по-прежнему сидел мертвец. Стрелки показывали без пяти час.

Стол красного дерева был покрыт коричневой промокательной бумагой; бронзовая лампа стояла спереди, чуть правее, если смотреть из соседней комнаты. На столе лежала коробка конфет с рисунком в виде голубых цветов. Стоя на цыпочках, Эллиот видел карандаш на промокательной бумаге, но не было никаких признаков ручки, которую упоминала Марджори Уиллс.

В стене слева виднелось одно из французских окон. У стены справа стоял письменный стол с опущенной откидной крышкой, на которой стояла лампа под зеленым абажуром, а рядом — стальной шкаф для документов, крашенный под дерево. Это все, что они видели в обрамлении дверной арки, не считая еще одного стула и кипы журналов или каталогов, рассыпанной по полу. Судя по положению стульев в музыкальной комнате, зрители сидели футах в пятнадцати от Маркуса Чесни.

— Не вижу ничего особенного, — задумчиво промолвил майор Кроу. — А вы?

Взгляд Эллиота вновь поймал сложенный лист бумаги, торчащий за носовым платком в кармане пиджака мертвеца.

— Смотрите, сэр, — указал он на лист. — Согласно показаниям мисс Уиллс, это должен быть список вопросов, приготовленный мистером Чесни.

— Ну и что из того? — почти рявкнул главный констебль. — Допустим, он приготовил такой список. Что это меняет?

— Вот что, сэр, — ответил Эллиот, сам едва удерживаясь от крика. — Неужели вы не понимаете, что все шоу было спланировано как серия ловушек для зрителей? Вероятно, в половине того, что они видели, скрывался какой-то трюк. И убийца этим воспользовался. Трюки помогали ему, прикрывали его и, возможно, прикрывают до сих пор. Если мы точно выясним, что именно они видели — или думали, что видят, то, вероятно, получим какую-то нить, ведущую к убийце. Даже маньяк не рискнул бы совершить убийство на глазах у стольких свидетелей, если бы в плане мистера Чесни не содержалось нечто, предоставлявшее ему защиту, обеспечивавшее алиби и сбивавшее полицию со следа. Неужели вам не ясно?

Майор Кроу посмотрел на него.

— Надеюсь, вы извините меня, инспектор, — сказал он с неожиданной вежливостью, — если я скажу, что ваше поведение в течение всего вечера казалось мне странным. Я также испытываю любопытство по поводу того, каким образом вы узнали фамилию жениха мисс Уиллс. Я не упоминал ее.

«Проклятье!»

— Прошу прощения, сэр.

— Не за что, — отозвался главный констебль с той же учтивостью. — Это не имеет никакого значения. Кроме того, я склонен с вами согласиться в том, что касается списка вопросов. Давайте посмотрим, не удастся ли нам извлечь что-нибудь из него. Вы правы: если там были ловушки, то их можно обнаружить только в этом перечне.