Черные сказки железного века
Шрифт:
Но тогда было хотя бы тепло. А сейчас он окончательно задубел в этой алюминиевой консервной банке.
В самом начале одиннадцатого к нему подошел Вилли Себастьян; в прошлом сам гонщик и хороший инженер, он уже возглавлял производство гоночных «Ауто-Унионов».
— Кажется, ветер стихает, Берни, Можно выезжать на первую попытку.
— Наконец-то, — Роземайер кивнул.
Через три недели в Берлине открывается автомобильная выставка. Гитлер должен произнести там речь о достижениях германской промышленности, и боссы двух крупнейших немецких концернов хотят, чтобы в речи прозвучала фраза о новых мировых рекордах. Так вместо отпуска где-нибудь на хорошем курорте он оказался в это январское утро на автобане в окрестностях Франкфурта.
Вот только в своей машине
В паддоке берлинского АФУСа в 1937 году. В распоряжении Роземайера во время трековых гонок был «Ауто-Унион» с аэродинамическим, обтекаемым кузовом.
В первой своей попытке он проиграл Руди целых 7 км/ч. Карач стартовал первым, в восемь утра и перекрыл его осенние рекорды и на километр, и на милю. Берни первым поздравил соперника. И первым услышал от него об этом злосчастном ветре. «По прогнозу, с девяти будет довольно сильный юго-западный ветер, — предупредил Руди. — Пережди его, не спеши. А если не перестанет, лучше вообще перенести попытку». «Ничего страшного, — улыбнулся Роземайер. — Ты же знаешь, я везучий!»
И опять ехать нельзя. Ветер. Роземайеру вдруг стало страшно тоскливо. Что за черт! Зачем ему этот дурацкий рекорд в «классе до восьми литров»? Он и сам знает, да и все вокруг уверены, что именно Бернд — самый быстрый гонщик на свете. Так что он тут делает, на этой серой бетонке? Его дело — абсолютные достижения. Доктор Порше работает над проектом автомобиля, на котором можно будет смело спорить с англичанами — Кэмпбеллом, Айстоном. А быть «восьмилитровым рекордсменом?» Какого черта?!
Бернд искал глазами Карача и не находил. Ему хотелось посоветоваться. Если Руди сейчас скажет «вылезай», он никуда не поедет. Но Караччиола куда-то пропал.
Как они здорово поссорились в августе тридцать шестого, после швейцарского Гран-при. В гонке целых восемь кругов Руди блокировал его как мог, не обращая внимания даже на голубые флаги, которыми размахивали судьи, призывая лидера уступить дорогу более быстрому «Ауто-Униону». А вечером оба дали волю своему раздражению, нечаянно встретившись в лифте бернской гостиницы. Но кто старое помянет...
Роземайеру вспомнился прошлый, такой неудачный для него сезон. Инженеры «Мерседес-Бенца» обошли своих коллег из «Ауто-Униона», подготовив новую машину с 5,7-литровым шестисотсильным двигателем. «Серебряные стрелы» образца 1937 года были вне конкуренции. Берни знал это, может быть, лучше, чем кто бы то ни было. Ведь однажды он — неофициально, конечно, втайне от своего и «мерседесовского» начальства прохватил несколько кругов на их машине. Модель W125 его поразила: она очень здорово держала дорогу и отменно управлялась по сравнению с буйным в поворотах, как необъезженный мустанг,
Маленький Берни на руках отца. До трагедии остаются считанные дни.
Как хорошо, что тридцать седьмой год остался позади. Начался он с неудачных гонок в Южной Африке. Это были соревнования с таким огромным гандикапом, что даже мощи «Ауто-Униона» и мастерства и бесстрашия Роземайера хватило только на пятое и второе места. Они полетели в Йоханнесбург на своем «Мессершмитте», думая, что это будет чудесный медовый месяц. Обратно пришлось возвращаться на похороны матери Бернда... Так и не успели.
Потом был переезд на новую квартиру — до сих пор они жили в маленьком гнездышке Элли, где Роземайеру приходилось спать на софе. Несколько дней спустя погиб, врезавшись на автомобиле в дерево, брат Якоб. В июле разбился насмерть лучший друг малыш Эрнст фон Делиус. А еще раньше, в апреле во время тестов на АФУСе «Ауто-Унион» слишком высоко поднялся по почти отвесной стене Северного виража, и на мгновенье Бернд буквально ощутил под правыми колесами жуткую пустоту... К счастью, все обошлось. В тот день впервые Роземайер сказал жене, что подумывает о том, не пора ли ему завязывать с автогонками. А Элли в ответ призналась, что ждет ребенка.
Впрочем, неприятный эпизод на АФУСе довольно быстро забылся. И гонка за ушедшими вперед «Мерседес-Бенцами» продолжалась.
Журналисты говорили, что «метеор из Хемница» хоть и взлетел высоко, но так и не стал автогонщиком. Возможно! На своей восьмисоткилограммовой 520-сильной махине Бернд ездил, как на мотоцикле, рискованно, будто по лезвию бритвы. Наградой ему были три победы — на «Эйфельреннен», в кубке Ачербо и Гран-при Доннигтона в Англии. И трудно даже сказать, которая из трех для него дороже — перед своими зрителями в Нюрбурге, на глазах неистовых итальянцев, для которых автогонщик — это уже почти бог, или в чопорной, скрытной Англии, где обаяние и мастерство Роземайера сумело растопить старинные недоверие и неприязнь британцев к сынам Германии. А разве можно забыть победу в Америке?!
Ему с первого взгляда не понравилась эта трасса, где за дурацким забором не видно выхода из поворотов. Ни разу в жизни его так не выматывала гонка. Но когда все осталось позади, когда он почти минуту выиграл у ближайшего «Мерседес-Бенца» англичанина Дика Симена, он был счастлив. И никогда не забудет потрясающего приема, который устроили ему на родине. Его несли на руках от борта корабля до автомобиля... И, разумеется, присвоили очередное звание — гауптштурмфюрера. Какое счастье. Полугода еще не прошло, как заокеанские зрители признавались ему в любви оглушительными свистом и ревом многотысячных трибун. В том сезоне он стал победителем кубка Вандербильта, своеобразной матчевой встречи лучших европейских и американских гонщиков.
Он вспомнил ту победу, и ему вдруг мучительно захотелось в Америку. Там он подружился с отличными парнями. Они так любят гонки. И понимают в них! И там сейчас тепло. И нет этого ветра! Бернд встряхнулся. Что за чертовщина? Что с ним такое? Нужно взять себя в руки, собраться. И забыть о выматывающем душу ветре, думать только о предстоящем сезоне. О новой машине — он уже видел ее чертежи. Красавица! Легкая, низкая, стремительная, она не уступит «мерседесам», в этом он уверен.