Черными нитями
Шрифт:
— Рейн, осталось немного, — Ригард улыбнулся, и улыбка вышла неожиданно тёплой и понимающей. — У тебя хорошие шансы. Деньги, лесть и обещания творят чудеса, знаешь ли. Многие из Народного собрания будут «за». От тебя нужны всего две вещи: переубедить Я-Эльмона и потерпеть унижения У-Дрисана и О-Ренека.
— Не впервой, — протянул Рейн, потёр клеймо и вытянул ноги, откинувшись на кресло.
Маленький зал заливало солнце, и через открытое окно долетал весёлый людской гам. Хотелось вот так вот сидеть и сидеть, слушать, а между делом
Но второй день выборов нельзя было отодвинуть. Дом Совета гудел с восьми утра. Народное собрание подтягивалось и занимало места. Многочисленные секретари и помощники тенями сновали туда-сюда и всё что-то вынюхивали. Члены Совета пришли позже всех и уже разошлись по залам.
Два избранника должны пройти каждого из них. Считалось, что им дадут напутствие или совет, но все знали: это последний шанс перетянуть голоса на свою сторону. Пусть члены Совета уже не голосовали, но Народное собрание было незримо поделено между ними, и последнее слово главы могло изменить ход.
— Историю Я-Эльмона помнишь? — спросил Ригард.
— Помню, — быстро откликнулся Рейн и отвернулся. Ещё одна грязная работёнка, достойная практика.
В-Бреймон прищурил карие глаза и с неожиданной яростью проговорил:
— Хватит ему прикрываться своей Церковью. Мы его выведем на чистую воду, — не замечая недоумённого взгляда Рейна, Ригард решительно продолжил: — Праведник, который поддержал торговую гильдию — ну да, да сам Аш почестнее их будет! Он — бесчестный ублюдок, и скоро это все поймут.
Ригард, наконец, посмотрел на Рейна:
— Есть у меня с Я-Эльмоном кое-какие счёты.
«Да, он — кусок дерьма», — Рейн кивнул, но промолчал. С улицы послышались удары: часы отбивали девять. Он поднялся, сделал несколько шагов к двери и произнёс:
— Кир В-Бреймон, мне пора. Я не растеряюсь, вы правы.
— Конечно не растеряешься, — откликнулся Ригард. — Ты же не хочешь подвести нас, иначе придётся пригласить в Чёрный дом твоих близких.
Рейн замер.
Кого «нас»?
И что знал Ригард на самом деле? Мог ли он быть в курсе дел Вира и Э-Стерма?
Рейн вышел, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он же сам загонял себя в клетку. Или нет? Аст встал рядом и уверенно произнёс:
— Сдаться всегда успеешь. Ты знаешь, что должен попробовать. Делай, и мы ещё посмотрим кто кого.
Рейн кивнул и вышел. Я-Эльмон ждал за первой дверью. Рейн постучал, услышал его голос и вошёл.
Маленький зал был один в один как тот, где сидел В-Бреймон. Во главе стола с хозяйским видом устроился Нол. Он скользнул по Рейну равнодушным взглядом и произнёс:
— Не трудись, ноториэс. Я уже сделал свой выбор. Иди дальше.
Рейн медленно закрыл дверь и подошёл к Я-Эльмону.
— Я же сказал, иди дальше.
Рейн остановился. Он впервые смотрел на главу Церкви так прямо, так открыто, и видел в нём то, что встречал всю жизнь: презрение, лицемерие и ложь.
— Почему? — громко спросил Рейн. — Разве ноториэс сполна не расплачивается за то, что послушал демона? Разве он хуже других?
Я-Эльмон прикрыл глаза и сделал приглашающий жест рукой. Рейн сел поближе к нему — поближе, чтобы видеть каждый презрительный взгляд, каждую пренебрежительную улыбку. Всё, что давали ему люди в последние годы, точно собралось в одном человеке и оказалось так близко. Хотелось прямо встретить это и ответить.
— Сначала мне показалось, что король-ноториэс — это смешно. Затем вечером состоялся один разговор, и я взглянул на это иначе. Мне сказали: народ увидит, что любой может пасть, послушав демона, но и подняться тоже может, если перестанет его слушать. Это сказал обычный человек, далёкий от политики или дел Церкви. Я подумал: да, возможно, ноториэс даст народу надежду, укажет верный путь.
Рейн встрепенулся и недоверчиво посмотрел на Я-Эльмона. Он же только что сказал, что уже выбрал. Но это же не мог быть выбор в его пользу? Так просто?
— Кир Я-Эльмон…
Нол взмахнул рукой, не давая закончить, и продолжил:
— Но я передумал, ноториэс. Ты заплатил болью за право снова стать частью общества, но ты не годишься на то, чтобы стать кем-то большим. Ты слишком высоко поднял голову. В тебе говорят гордость и ненависть. Ты не научился слушаться, не смирился. Я вижу тебя насквозь. Я не позволю, чтобы ноториэс занял трон.
Рейн молчал и, не мигая, смотрел на Я-Эльмона. Теперь всё ясно. Глава Церкви не доверял ему потому, что боялся, вдруг он до сих пор слушал демона. Что не будет достаточно покорным. Рейн ухмыльнулся в ответ. Пусть так. Если Я-Эльмон сам считал, что ноториэсы годились только на грязную работёнку, так пусть видит, что это за работёнка.
— Кир Я-Эльмон, я смею ответить, что все рано или поздно слушают своего демона.
— Каждый из нас делает ошибки, это верно. Вопрос лишь в том, кто хочет исправить эти ошибки, а кто продолжает делать их вновь.
— Кир Я-Эльмон, что для вас стало ошибкой: женитьба на Эстере А-Даран или её убийство?
Нол вздрогнул. Рейн ответил ему спокойным, непоколебимым взглядом. В-Бреймон рассказал ему одну историю и попросил узнать больше. Она стала оружием, с помощью которого можно было увести Я-Эльмона на свою сторону.
О том, что роды «А» и «Я» соперничали друг с другом, знал каждый. Двадцать лет назад весь Лиц шумел: сын рода «Я» взял в жёны девушку из «А». По городу поползли слухи: одни считали, что Я-Эльмон купил её у отца, обманул или взял силой, а другие верили в настоящую любовь, преодолевшую эту вековую вражду.
Выяснилось, что прошлое Нола куда более туманное, чем положено церковнику. Он рос несдержанным, буйным, и только деньги его рода прикрывали частые драки и любовные похождения. Со временем эти истории забылись, но Рейн не сомневался: они не закончились, глава просто научился скрываться.