Черный альпинист
Шрифт:
— Я все могу, — заявил Ржавый.
— Тогда неси. Здесь держишь?
— Где держу, мое дело. А ты жди через полчаса на мосту, — Ржавый показал в сторону Лосиного острова.
В первый раз за последние сутки Тахиру явно повезло, причем в главном. Диспетчер подсказал правильное направление: Пастухов действительно отсиживался на запасной квартире, в пятиэтажке, недалеко от метро «Калужская». На этом факте везуха не закончилась. Старый умудренный гэбист имел очень неудачную квартиру — на третьем этаже, окнами во двор.
Тахир поднялся на площадку пятого этажа в доме напротив, смог
Ляля готовила на кухне кофе, ее Тахир увидел первой, мужики долго отсиживались в комнате за плотно задернутыми шторами, но поочередно вышли к Ляле перекусить, оба усталые и измученные. «Попотели над ворованным, — злобно констатировал Тахир, — скорее всего, на ксероксе копии для себя делают. Или уже над дискетой страдают».
Идеальным вариантом было бы попасть на чердак, чтобы достать их оттуда сверху вниз (самая удачная траектория для поражения, плюс соображения собственной безопасности), но чердак был заперт и забит длиннющими гвоздями — во всех трех подъездах. Время капало, сокращая ему возможность маневра и отхода, поэтому не стал пробиваться на чердак. Обошелся без церемоний, спустившись на четвертый этаж, почти напротив окон Пастухова.
Выдрал узкую раму с двойными стеклами (шуметь здесь было совсем опасно). Начал спешить, шел седьмой час, вот-вот люди на работу выходить начнут. Окна подъездные плохие очень оказались, одно выше головы, второе, которое он раскурочил, на уровне колен. Пулять лежа придется.
Распаковал РГ (принес в чертежном круглом футляре), собрал в боевое положение, навернул черный заряд с красной полоской на боеголовке, то есть зажигательный. Чертыхнулся, сменил заряд, сначала надо было всадить осколочный для стопроцентного поражения. А затем уже поджигать.
Лег, раскинув ноги, поставил прицельную планку, навел на центр окна гостиной, на какой-то цветочек в рисунке штор. И пустил ракету, Ох, и шарахнуло по ушам!
Пышный, великолепный огненный факел пронесся по лестницам за его спиной, вспучивалась и дымила масляная краска на стенах, черная гарь сразу осела на известке. Хорошо, хоть двери не повышибало.
Заряд точно вонзился в центр окна, на секунду исчез (Тахир успел заметить дырку на месте цветочка). А потом вспышка и грохот, волна от взрыва вышибла рамы окна и часть кирпичной кладки, пламя и дым закрыли обзор.
Тахир поспешно, обжигая о раскаленный гранатомет пальцы, навернул теперь уже зажигательный заряд и пальнул по окну кухни. Теперь уже пламя от взрыва вылезло гораздо более длинное, яркое, и гул огня стал слышен Тахиру, напряженно смотрящему. Боялся, что кто-то попытается выпрыгнуть из окна. Где-то выше в подъезде хлопнула дверь, завизжали голоса.
У него лицо и руки измазались в копоти, от одежды несло газами и гарью. Но он быстро и спокойно разобрал гранатомет, засунул в футляр, футляр под куртку и вышел из подъезда, никого не встретив.
Это было нерасчетливо,
И в чужом подъезде хватало дыма, горели деревянные перила на лестнице, суматошная толпа носилась по пролетам вверх и вниз.
Около искореженных стальных дверей, свалившихся на площадку, толпились мужики, не решаясь войти к Пастухову, — сильнейший жар отталкивал всех смельчаков.
— Скорую, пожарную, звоните! — закричал Тахир, пробиваясь ко входу. — Водой облейте!
Его окатили из ведра, он сунул девке футляр и дипломат (жди здесь! — сказал ей, она закивала), нырнул в горящий коридор, прижимая к лицу мокрый платок. Сперва пробрался в комнату — от обоих мужиков остались полузажаренные туши без рук, ног и голов. Он выскочил на кухню, трупа Ляли не нашел, побежал по коридору к ванной — здесь она и была, обгорелая, страшная, на ней еще что-то горело. Бесформенное тело ворочалось, забившись в угол, надрывно и тихо поскуливая. Его охватили отвращение и страх, но справился, схватил это за черную головешку ноги, вытащил в коридор — люди из подъезда увидеть этого не могли — и опрокинул горящий шкаф на корчащееся тело. Он не мог ее здесь оставить живой. На нем уже горели куртка и волосы, ничего не видел, едва передвигаясь, выскочил к людям, его стали поливать из ведер.
— Ну? Что? Кто там? — кричали ему.
— Все, все мертвы, — бормотал он, — и редактор с женой, и еще кто-то. Убили, сволочи, убили…
И пошел, горелый, грязный, прочь. Люди расступались, видя, какое у человека горе. Свои вещи не забыл забрать у девушки.
Отойдя достаточно через речку, лесок, проспект, все еще малолюдный, в какие-то заводские дебри из заборов, куч металлического хлама и недостроенных корпусов, он присел передохнуть. Сорвал прожженный парик, омерзительно воняющий паленым волосом, нахлобучки с носа и подбородка, усы, линзы цветные из глаз выдавил.
Снял всю одежду, оставшись в семейных трусах. Облил из флакончика кучку на земле и поджег. Из «дипломата» достал запасную одежду: джинсы, свитер, кроссовки, носки, тонкую нейлоновую курточку. Ненужный РГ запихал в груду металлолома, подготовленного под прессовку.
Посидел, вспоминая, правильно ли все сделал. Интересно, что «песни мщения», радостного огонька, который обычно грел душу после вот таких удачных разборок, на сей раз не было. Визг изуродованной и горящей Ляли звучал в его голове.
Раскидал пепел после костра. Документы и деньги у него были. Уверенность, что пока никто на хвост не сел, тоже, но что дальше делать — Тахир не знал. Соображать с устатку разучился. Решил добраться до самой надежной «берлоги» и отоспаться. А там уже покумекать, высунуться, разведать обстановку.
Скорее всего, выберется на попутках из города и области, там электричками и «камазами» до Урала, дальше из Свердловска совсем просто поездом попасть в Алма-Ату.
Хлебнул грамм пятьдесят коньяка. Тучи освободили на небе место для восходившего солнца. Непривычная для Москвы синева порадовала Тахира — такое небо он видел лишь дома, на родине. Особенно в горах, где-нибудь на вершине пика! Наверняка это хороший знак — так решил Тахир. Кряхтя, поднялся и побрел к дороге ловить частника.