Черный цветок
Шрифт:
— Я быстро, ты тут меня подожди. Все сараи в городе они обыскивать не станут, правильно? — Сухан поднялся.
— Погоди, — остановил его Есеня, — ты лучше попробуй найти подружку Цветы, Чарушу, которая с ней приходила. Она в конце нашей улице живет, у ее отца кожевенная мастерская, по запаху найдешь. Пусть она сходит, ее, наверное, не заподозрят. И тебя около ее дома ловить не будут.
— Отлично! — улыбнулся Сухан — ему, похоже, тоже было страшновато соваться к Есене домой, — ты голова, Балуй!
— Только побыстрей. Вдруг там что… так я лучше это… стражникам
— Деньги возьми на всякий случай, — Сухан порылся в кармане и вытащил пять серебряников, — мало ли, я не вернусь…
Есеня кивнул, и вспомнил, как давно не ел. Но есть почему-то совсем не хотелось. Когда Сухан убежал, он свернулся на сене клубком и хотел заснуть, чтобы не ждать — ждать он всегда терпеть не мог.
Но через пару минут невеселые мысли подкинули его с уютного ложа, и он прошелся по сараю из угла в угол. Зачем ему этот медальон? Звягу подставил, не известно еще, что с матерью будет, с сестренками… Отдать его и дело с концом.
А если и правда, стоит только его открыть, и станешь счастливым на всю жизнь, как благородные? Недаром же они его ищут. Вся стража в городе с ног сбилась! Вот так счастье свое отдать им обратно? Не сопротивляясь? Есеня пожалел, что раньше не вспомнил о медальоне — теперь и забрать его не получится, если у старого дуба стражники стоят. Он просто недостаточно тщательно его изучил, теперь, когда медальона у него в руках не было, Есеня не сомневался, что смог бы его открыть. Зачем он перебил Голубу, когда она рассказывала про медальон? Может, стоит сходить к белошвейкам, и спросить у них — они бывают у благородных, может слышали что еще? И что с тем человеком, который отдал ему медальон? Как его звали? Имена у этих благородных больно заумные, запомнить совершенно невозможно. Есеня помнил только, что имя его начиналось на «З». Что-то вроде забора.
Идея разузнать у белошвеек о медальоне и его владельце настолько захватила его, что Есеня забыл о матери и сестренках. Нет, отдавать медальон еще рано! Чтобы потом всю жизнь жалеть?
Он не услышал шагов около сарая, и попытался спрятаться только в тот миг, когда заскрипела перекошенная дверь. Надо сказать, он не ожидал, что так испугается — сердце ушло в пятки и на секунду стало нечем дышать. Есеня присел за полуразвалившуюся тачку, и с ужасом понял, что от двери не видна только его голова, а все остальное отлично просматривается сквозь большое колесо с выломанными спицами.
— Есеня? — услышал он шепот, — ты здесь?
Он пригнулся еще ниже, чтобы посмотреть на дверь из-под тачки, и увидел, что пришла к нему Чаруша, а не Сухан. Он выдохнул с облегчением, и поднялся.
— Да тут я, тут, — он отряхнулся, — а где Сухан?
— Домой пошел. Вдруг стражники его увидят?
— А тебя?
— А я-то тут причем? Я тебе поесть принесла. Мама твоя беспокоится, что ты ничего не ел.
Есеня плюхнулся в сено:
— Как они? Что там у них?
— Ты ешь, а я тебе все расскажу, — она развернула узелок и вытащила ломоть белого хлеба и толстый кусок домашней колбасы.
Есеня,
— Тут еще молоко, — она протянула ему тяжелую флягу, — я знаю, ты молоко любишь.
«Вот еще», — хотел сказать Есеня, но снова поперхнулся.
— Не торопись ты так, я ж не отнимаю, — Чаруша улыбнулась, — я вечером еще принесу. Когда стемнеет.
— Нечего так поздно по улицам разгуливать, — ответил Есеня с набитым ртом, — я как-нибудь перебьюсь.
На самом деле, он уже решил, что с наступлением темноты пойдет к белошвейкам — расспрашивать.
— Да ладно, мне не трудно, — она снова улыбнулась и вздохнула, — ты не бойся, даже если стражники меня поймают, я ничего им не скажу.
— Ага. Слыхала, что со Звягой сделали?
Она кивнула и поморщилась:
— Я не боюсь. Я, правда, никогда тебя не выдам.
— Не выдумывай, — рядом с ней Есеня чувствовал себя взрослым и умудренным опытом. — Рассказывай, что там у моих?
— Все в порядке. Только их из дома не выпускают, и стража у них во дворе все время. Я к ним не заходила, мы с Цветой через окно говорили. Утром к ним приходил начальник стражи, очень злой, что они тебя предупредили, но твой отец не позволил трогать твою маму и Цвету. Сам рассказал, где хутор находится, где твоя тетка живет. Так что туда тебе ходить нельзя. Цвета говорит, она думала, что стражники твоего отца убьют, но он как-то с ними договорился. Так что ты за них не бойся.
— Ага? А если они меня не найдут, и мучить их начнут?
— Не начнут. Зачем? Если бы стражники были уверены, что ты об этом узнаешь, тогда да. Но они-то думают, что ты уже далеко. Так что ты не бойся. И потом, там твой отец, он за них заступится.
— Заступится, как же, — проворчал Есеня.
— Конечно, заступится. Ты что? Он же вас любит. Да он сегодня утром против сабель с голыми руками вышел, когда стражники в дом вломились. На тебя он только злится. Вляпался, говорит, в какую-то историю, все пьянки твои и гулянки виноваты.
Есеня довольно кивнул.
— А ты правда в какую-то историю вляпался? — спросила Чаруша.
Есеня помотал головой — незачем ей знать про медальон.
— А зачем они тебя ищут?
— Не знаю, — ответил он, не переставая жевать, — может, кто-то про меня сказал что.
Едва стемнело, Есеня направился в швейную мастерскую. Сегодня поднимать его журавлем было некому, и пришлось карабкаться по стене, цепляясь за хлипкие наличники окон и скользкий карниз. Но охота пуще неволи — Есеня едва не сорвался, понадеявшись на подоконную доску чердачного окна, но выбрался, сорвав пару ногтей, и, ругаясь про себя и посасывая кровоточащие пальцы, спустился с чердака вниз. На этот раз кричать он не решился, а очень даже вежливо постучал в дверь, чем сильно белошвеек напугал.