Черный цветок

Денисова Ольга

Есеня, по одной таская сушку за сушкой, ответил, что никаких денег им не надо, они как-нибудь выкрутятся сами.

— Да где же вы найдете денег? После такого ранения надо хорошо питаться, нужны фрукты, творог, сыр.

— Да ладно, пойду в порт и заработаю… — пожал плечами Есеня, — что я, маленький, что ли?

Он давно подумывал об этом. Да и Улича объедать было нехорошо.

— Ты ведь ищешь мудреца, наделенного силой, который может заставить медальон светиться? И ты думаешь, он согласится делать это бесплатно?

Тут Есеня растерялся.

— Но… Полоз говорил, что знания и мудрость… их нельзя продавать за деньги…

— Знание

и мудрость — нельзя. Но на что бы жили мудрецы, если бы и сила их ничего не стоила?

— А… сколько это примерно может стоить?

— Не знаю. Не очень дорого. Один-два золотых.

Есеня прикусил губу. Столько ему в порту, наверное, не заплатят…

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, — знать бы только, где его искать, такого мудреца…

— Я сейчас напишу тебе имена тех, кто, с моей точки зрения, может это сделать. И каждый из них, если ты спросишь, посоветует тебе кого-нибудь еще. Это непростая задача, и редкий дар — такие способности. Я, например, точно не смогу этого сделать. Да и силы у меня — кот наплакал. А еще… не показывай эту штуку никому. Мудрецы тоже люди, и люди разные. За нее обещана большая награда, во-первых, и… обладать ею захотели бы многие. Не за деньги — это вещь дает власть. Будь осторожней. Делай вид, что у тебя ее пока нет — вольные люди Оболешья много лет расспрашивают мудрецов о медальоне, никто не удивится новым вопросам.

Балуй. В порту

Через неделю от четырех серебряников ничего не осталось — Полоз начал поправляться, и Улич каждый день посылал Есеню в город за продуктами. Кроме базара, Есеня заглядывал и к Остромиру, который радовался его появлению на занятиях. Только арифметикой и логикой занимались не каждый день, у него были ученики и постарше — изучали астрономию. Есеня, как бы хорошо ни знал звезды, почти ничего не понимал, и вечерами просил Улича объяснить ему, о чем шла речь.

Есеня разыскал четырех мудрецов из тех девяти, что посоветовал ему Остромир, и только один из них сказал, что мог бы взяться за дело, хотя считает его опасным. И просил он за это всего пять золотых, не больше и не меньше. Есеня ответил, что подумает, и сильно расстроился.

В порт его привели ученики Остромира — старшие и более искушенные в поиске работы ребята. И если бы не они, никто бы никогда Есеню работать не взял — слишком мал. Хотя сам он считал себя вполне взрослым и сильным, на фоне здоровых двадцатилетних парней с крепкими мускулами, он пока выглядел цыпленком.

Больше всего рабочих рук требовалось на перегрузке товаров в лодки перевозчиков. Еще бы! Платили за это мало, а работа была тяжелой, зато и навыков никаких не требовала.

— А мешок в три пуда ты поднимешь? — скептически осматривая Есеню, спросил хозяин лодок, который сам заправлял перегрузкой.

— Конечно! — не моргнув глазом, ответил Есеня.

— А ну-ка попробуй! — хмыкнул тот, и показал рукой на корабль, который разгружали в это время.

Ничего сложного в этом Есеня не заметил, каждому грузчику — а их было пятеро — на плечи кидали мешок, он спускался по сходням и нес его к лодкам, стоящим в устье реки, метрах в пятидесяти от причала. Да и мешки большими ему не показались — грузили сахар, что само по себе ему понравилось. Столько сахара он не видел никогда в жизни!

Есеня не зря был у отца молотобойцем — трехпудовый мешок он донес до лодки безо всяких проблем, и даже не качался при этом.

Хозяин согласился взять его на испытательный срок и платить двадцать медяков в день. Ну, а если Есеня сможет работать наравне со всеми, то и получать будет тридцать, как все.

Во всяком случае, здесь платили в два раза больше, чем в мастерских, и работать надо было всего шесть часов, начиная с полудня. Есеня быстро прикинул, что утром может ходить по городу и говорить с мудрецами, а вечером — слушать Улича. Упускать такого шанса он не собирался, поэтому старался изо всех сил.

После первых двух часов работы руки тряслись, а ноги подгибались. Если бы не перерывы, Есеня не смог бы дотянуть до конца дня. Ребята, которые привели его сюда, пытались как-то ему помочь, особенно, когда начали грузить бочки с вином — все они были разными, и Есене на плечи клали те, что полегче.

До лачуги Улича он добрался еле-еле. Внутри все дрожало, как кисель, и спина ныла так, что невозможно было выпрямиться. Но двадцать медяков, звенящие за пазухой, грели сердце: Есеня гордился собой. Почему-то работая в мастерских, он не чувствовал никакой радости, а сейчас осознание того, что он взрослый и сможет прокормить Полоза, которому нужно хорошо питаться, придавало ему сил.

— Ты где был? Что случилось? — Улич встретил его на берегу, почти у самой скалы, — мы волновались…

— В порт меня ребята устроили, работать буду, — довольно ответил Есеня.

— Да ты никак на перегрузке работал? — Улич осмотрел его с головы до ног.

— Ну да.

— Да куда тебе! Ты же ребенок еще! Надо было искать место рыбу перебирать, там полегче.

— Да там и не платят ничего. Десять медяков в день, там только малышня работает!

— Взрослый, тоже мне.

— Полозу же творог надо, правильно? А творог за фунт — восемь медяков! — Есеня гордился собой все больше.

— Наломался, вон, спина не разгибается, — вздохнул Улич.

Полоз тоже не пришел в восторг от его идеи. Он не только не вставал, он не мог и садиться, но встретил Есеню отборной руганью.

— Улич тебя искать пошел! Мог бы предупредить, между прочим, — проворчал он, закончив ругаться.

— Да я думал, не возьмут… Чего зря хвастаться-то…

Сидеть на низкой скамеечке перед печкой оказалось еще более мучительным, чем стоять. Улич уложил его на лавку, раздел, и долго тер одеревеневшие мышцы. А в заключении хитро надавил двумя пальцами на позвоночник — Есеня заорал от неожиданной, ужасной боли, но она почти сразу прошла, спина начала разгибаться и больше не болела.

На следующее утро встать Есеня не мог. Полоз и Улич посмеялись над ним — они были уверены, что первый день его работы станет последним, но слезть с полатей заставили, сказали — надо двигаться, тогда боль в мышцах быстрей пройдет. Есеня им не верил, но вскоре убедился, что они правы. Искать мудрецов он не пошел, но сбегал на базар и принес творога, яблок и сала, истратив почти все деньги. И, как его ни отговаривали, к полудню отправился в порт.

Второй день показался ему еще более ужасным, чем первый, а потом дни побежали за днями, и Есеня привык. Мускулы на спине стали крепче, руки не дрожали и колени не подгибались. Но теперь он все время хотел есть. Улич велел ему купить бобов, и варил из них сытную кашу с салом, только Есене все равно ее не хватало. Из порта он возвращался голодным, как зверь, и сразу хватался за ложку. По ночам ему снилась жареная гусятина.