Чёрный феникс
Шрифт:
— Грязные домогательства к обеду не прилагались. Уберите руку, мужчина, а не то этот ароматный кофе, что стоит на приборной панели, окажется где-то в районе Вашего ремня. И чуть пониже, — стреляет глазами в бумажный стаканчик, а потом переводит взгляд на мой пах.
И вот это её облизывание губ совершенно не помогает держать ширинку застегнутой.
Я двигаю рукой выше по её ножке, Вредина предупреждающе рычит и показательно вгрызается зубами в кусок мяса, явно намекая, что не против подвергнуть такой же участи какую-нибудь часть
Её довольно игривое настроение испаряется, на смену ему приходят нахмуренные брови и тихий подавленный голос.
— Матвей, убери руку, пожалуйста. У меня действительно мало времени, я выскочила просто потому, что грозилась закапать слюнями весь офис от твоих фотографий с едой.
Ладонь я, конечно, убираю, но вот спускать такой перепад настроения просто так не собираюсь.
— Малышка, что не так? И давай ты не будешь мне лапшу про твою занятость вешать, это уже не первый раз, когда ты внезапно закрываешься и уходишь в себя, — опять от меня прячется. Лицо отворачивает, губы поджимает.
Усиленно пытается придумать что-то внятное, но за эти пару дней она, по-моему, уже исчерпала все отмазки.
Я сначала думал, что это из-за ситуации с Никитой. Поднял еще раз эту тему, но Вредина чуть ли не с кулаками на меня накинулась, когда я заикнулся о её желании поставить меня перед выбором «или она, или этот ребёнок». Шипела змеёй, молнии в меня метала, руками жестикулировала так, что я серьёзно подумал об их нечаянном отделении от тела под воздействием слишком резких движений.
Было что-то ещё, в общем.
Что-то тщательно от меня скрываемое, и это, честно говоря, страшно выбешивало.
— Спасибо за обед, мне пора, — малышка поставила контейнер рядом с кофе и уже успела дернуть ручку, когда я перегнулся вперед и хлопнул дверь обратно.
А заодно и руки её перехватил, чтобы Вредине уж точно не удалось просто так выскочить из салона, пока у меня зубы скрепят от этих непоняток.
— Меня ждут…
— Подождут, — рявкаю слишком грубо, и малышка втягивает голову в плечи. — Я тебя не выпущу, пока ты мне не расскажешь всё.
Закрою в машине, даже если нам тут придется несколько дней сидеть.
Глава пятьдесят третья. Рокси
Матвей настроен очень серьёзно.
Еще немного, и я правда почувствую себя ведьмой из средневековья, которую инквизитор запер в очень тесном пространстве и глазами уже всячески пытает. Пара минут — в ход пойдут инструменты уже весьма реально.
— Опять пытаешься из меня вытрясти какие-то несуществующие причины? Я ведь говорила уже: просто много всего навалилось, а я всё-таки не железная. Ну, устаю. Уж простите, что не готова раздвинуть ноги по первому требованию, — я огрызаюсь, Матвей сильнее злится.
Сдавливает пальцы на моей руке, которой я минутой ранее пыталась дверь открыть. Ощутимо так сдавливает, кожа под
— Дело вообще не в отсутствии секса, мы оба это знаем. У меня ощущение, что я охуеть как накосячил перед тобой в какой-то альтернативной реальности, потому что в этой я не могу найти ни одного повода. Может, ты перестанешь выкручивать мне яйца своими ледяными реакциями и уже прямо скажешь: где, когда, что именно? — он тяжело дышит, переводит взгляд на стальную хватку на моем запястье и тут же разжимает ладонь, позволив мне вытянуть руку и растереть покрасневшие места. — Прости.
Интересно, а если я «ткну его носом» в найденные трусы, он скажет мне это же слово?
— Не умеете вы, мужчины, силу контролировать. И почему только она досталась вам? — вздыхаю, наблюдаю за улицей через лобовое стекло. — Я знаю, что в твоей квартире кто-то был, пока я лежала в больнице. Некоторые красноречивые женские следы сложно не заметить, знаешь ли, — я поворачиваю голову к нему и вглядываюсь в полные растерянности глаза Матвея.
Никаких «прости».
Идем дальше.
— Ты решил отмалчиваться?
— Пытаюсь переварить информацию. И заодно понять, о чем ты, блядь, говоришь, — Матвей поддерживает зрительный контакт.
Я не выдерживаю первая. Позорно отворачиваюсь, потому что мне слишком больно смотреть в его глаза.
— Уже поняла, что сюрпризы иногда приводят к нежелательным последствиям. Что поделать, я наивно доверяла тебе, но в очередной раз, кажется, придется бинтовать ожог и ждать, когда сердце зарубцуется.
— То есть для себя ты уже все решила?
Решила? Нет.
Но вот прямо сейчас, наверное, придется.
— А что здесь решать? Смешно, но я даже читала статьи об изменах. О том, как принять одну из них. И женщины там писали, что одноразовый секс не считается, что наша мудрость заключается в прощении…
— Так, малыш, притормози-ка, — как-то слишком тихо отвечает, когда мне же наоборот хочется кричать до сорванного голоса. — Что ты там нашла?
— Женское нижнее белье, главным образом. Оно совершенно точно не мое, — всего десяток слов, но от них сохнет горло, так что приходится взять заботливо купленный кофе и сделать несколько глотков.
Просто чтобы иметь возможность говорить.
— Где?
— Под кроватью. Ты понимаешь, вследствие чего оно там обычно оказывается.
— У нас, — акцентирует. — Никого не было, — повторяет то, что я уже слышала.
Мне отчаянно хочется поправить ему волосы, часть которых сейчас беспорядком падает на лоб, но вместо этого приходится глотать пропитанный сигаретным дымом воздух, когда Матвей нервно тянет отраву в свои легкие.
— Это правда, Вредина. И мне пиздец как неприятно думать о том, что все эти дни ты жила с этими мыслями. Я тебя удивлю сейчас, но не все мужики изменяют.