Чёрный хребет. Книга 4
Шрифт:
Это и в Орнасе смотрелось ужасающе, но там мы воспринимали их одежду как часть культуры. Не придёшь же ты на рок-концерт с заявлением, что ненавидишь звук электрогитары.
Но здесь, в Дарграге, человеческая кожа как одежда смотрится в десять раз бесчеловечнее.
— Вы какого хера припёрлись в таком виде? — спрашиваю.
— А в чём нам было приходить? — спрашивает в ответ Зитрус.
Старостой Орнаса считается Стауг — энергичный старичок, улыбающийся всем подряд рядом с Зитрусом. Но так как у него давно мозги спеклись, то окружающие слушают именно
— Да мне вообще плевать! — говорю.
— Мы что, должны были голышом прийти?
— Я вам ясно сказал, больше никакой одежды из человеческой кожи. Так что быстро раздевайтесь, скидывайте всю одежду в кучу вон там.
Указываю на длинный и плоский кусок скалы, торчащий из земли.
— Я не буду ходить голым, — отвечает Зитрус.
— Позволь кое-что тебе объяснить, — подхожу к мужчине впритык. — Ты — раб, я — твой хозяин. Ты жив только потому, что я позволил тебе жить. Но ты уже дважды ослушался моего приказа. Если ты прямо сейчас не начнёшь раздеваться, то я украшу твоей головой дверь своего дома.
Зитрус смотрит мне в глаза, пытается понять, серьёзно ли я настроен.
А ещё он думает, получится ли у него выхватить из-за пояса нож и воткнуть его мне в шею. Я не выгляжу таким грозным, как он. У меня на руках не такие широкие мышцы, как у некоторых присутствующих. Но одна только уверенность, порой, может брать города.
— Живо, — говорю. — Снимайте всю свою одежду. Заберёте её когда будете уходить. И когда вернётесь к себе в деревню, то станете выращивать лён, как все нормальные люди. Чтобы через год у вас была одежда как у остальных. Иначе я за себя не отвечаю.
Должно быть, вооружённые мечами люди за моей спиной убедили его, что спорить сейчас — неподходящее время. С недовольной рожей он стаскивает с себя накидку, широкую набедренную повязку, и всё это время смотрит мне в глаза, будто спрашивает: «Ты доволен?»
— Вардис, — говорю. — Найди этим придуркам какой-нибудь одежды прикрыться, а если не хватит, подойдут любые старые тряпки.
Пять сотен человек раздеваются и оставляют одежду в стороне. В этом нет ничего эротичного: происходящее выглядит хуже, чем публичный нудистский пляж. Одно сплошное уродство. Но это необходимо было сделать: жителям остальных деревень будет не по себе, если придётся сидеть рядом с людьми, одетыми в кожу их бывших соседей.
Море голых тел.
Можно было бы предположить, что кожаную одежду делать намного проще, чем льняную: ничего не надо растить. Убил, снял кожу, пустил её на хозяйственные нужды. Но это вовсе не так: она нуждается в постоянной обработке, её нужно бережно хранить, в закрытом и проветриваемом помещении. Не подпускать грызунов.
Единственная причина, почему жители Орнаса одеваются именно так — они хотят выглядеть устрашающе.
— Ждите здесь, — говорю. — Вам вынесут одежду. И постарайтесь не испортить — мы её не из воздуха достаём.
Похоже, это не единственное неудобство, которое праздник создаст для моих
Но я рассчитываю, что это будет того стоить.
Если в конце концов мы станем с этими деревнями плечом к плечу, не будем бояться повернуться к ним спиной — всё происходящее к лучшему.
Ну а лёгкий погром… не самое страшное, что случалось с нашей деревней.
Главное, чтобы праздник не вышел из-под контроля.
Глава 4
Огромное сборище людей.
Тысячи две с половиной, если не больше.
Кто на сидит на лавках, кто на камнях, кто прямо на горячем песке. Жители разных деревень стараются держаться группами, поэтому с одной стороны от меня — черноволосые, с другой рыжие. Чуть дальше светлые, составляющие основную массу.
Никогда ещё на стадионе не собиралось столько народу. В самые людные дни сюда приходило максимум четыреста человек, чтобы понаблюдать за чемпионатом по австралийскому футболу. Точнее, это я его так называю, а в Дарграге он зовётся просто «игра с мячом». В качестве мяча выступал надутый воздухом бурдюк, обитый толстой кожей. По правилам нужно было загнать его во врата соперника любым способом.
Сейчас же тут настоящее столпотворение.
Я стою на возвышении и чувствую лёгкую нервозность, когда такое количество пар глаз рассматривает меня. Белая жемчужина без перерыва сообщает, сколько именно человек на меня смотрит в каждый момент времени. Это сильно отвлекает, но оставлять её дома я не захотел. Дары всегда со мной. Я не расстаюсь с ними ни на миг.
— Спасибо, что пришли! — кричу.
— Как будто у них был выбор! — раздаётся тихий голос Арназа позади.
— Я собрал вас здесь сегодня чтобы познакомиться чуть лучше! Пусть вы всего лишь рабы и должны во всём нам подчиняться, но это не значит, что нам нужно проявлять жестокость по отношению друг к другу!
Долгими ночами я думал, что хочу сказать перед людьми, которые соберутся сегодня. Это должен быть дружелюбный тон или повелительный. Показать своё превосходство или произвести хорошее впечатление как радушный хозяин.
И после долгих раздумий я решил занять позицию силы: я тут главный, а вы исполняете любой мой приказ. Сначала пусть свыкнутся с ролью рабов, чтобы затем переключиться на снижение градуса неприязни.
— Я прекрасно знаю, что вы все друг друга презираете и с радостью бы превратили этот праздник в столкновение между деревнями. Но в течение следующих дней я вам запрещаю нападать на окружающих, как бы сильно вы этого ни хотели. Я запрещаю вам драться друг с другом, запрещаю оскорблять друг друга, а так же подначивать и завуалированно издеваться. Кто провинится — вы знаете, что случится. Три дня у столба без еды и воды.