Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"
Шрифт:
Автозак тормозит. Мягко, чтобы арестанты не пострадали: прутья под напряжением. Сначала выводят из общей. Меня - через несколько минут.
Здание Федерального суда системы Н-42/48.
Я часто проезжал мимо: высокое, облицовка из белого мрамора, вставки из пирита, над вишневой крышей шпиль с флагом Федерации. Перед зданием аллея, вокруг парк и кованая ограда с электронной системой безопасности и слежения. Всё стандартно: после образования Федерации здания силовых структур, вошедшие в систему ЧК, на любой планете выглядят одинаково. Но нельзя не
Задний двор не такой.
Глухой забор, по нему - вечная, как мир, "егоза". Над нами пуленепробиваемый купол. Пока конвой сдает меня местной охране - смотрю на небо. В тучах. Тяжёлых, дождевых, клубящихся. Кажется, даже запах надвигающейся грозы чую. Постоять бы сейчас под дождем, босиком на траве, как на Рапистре... Робу эту вонючую с себя снять...
– Пошёл!
Это уже мне.
Короткий коридор, решетка, поворот, просторное помещение. Справа - стол охраны с документами и внутренней связью. Слева - клетки камер. Наручники натерли запястья, но их не снимут, пока не вернусь обратно в Визо.
Снова одиночка. Всё просматривается. Через две пустые камеры от меня - общая, народу человек двадцать. Сидят тихо и молча: охрана бдит. Покурить бы...
Мелодичный перелив местной связи бьёт по нервам. Вздрогнул: "Меня!" - и одернул сам себя: с чего бы так быстро? Но не ошибся. Двое подходят.
– Донников? Алексей Витальевич?
Киваю.
Писк электронного замка - и снова путь по коридорам. Лифт.
– Лицом к стене.
В спину упирается короткий ствол автомата. Работа у парней - не позавидуешь. Хотел бы я уйти - ушёл бы легко. С оружием и без наручников.
"Нет. Не нужно", - откликается золотистая грань под ногами невидимого меня.
Да я и сам знаю, что не нужно.
Некуда мне бежать.
Десятый этаж.
– Выходи.
Зал суда традиционен и внушителен. Но мне давно не внушали трепет ни флаг Федерации, ни её герб. А всяких чиновников и начальников я повидал достаточно, чтобы не испытывать дрожь в коленках при виде судьи и обвинителя. Вот и Шармат подоспел.
– Ваша честь, я могу поговорить с моим подзащитным до начала процесса?
– Говорите.
Адвокат змеёй скользнул к решётке.
– Алексей Витальевич, добрый де..ээ... Здравствуйте.
– Добрый, - его смущение меня веселит и пробуждает иронию. Нервное. Не курил давно.
Шармат коротко зыркает на меня, но пропускает иронию мимо ушей.
– Вы не отказываетесь от вашего решения? Я заявляю ходатайство?
– В чёрных глазах неподдельное беспокойство. Странно, что он так волнуется. С такими доказательствами не посадить меня просто невозможно. И его репутация не пострадает.
– У вас есть отзывы?
– смотрю прямо на него. Шармат довольно скалит зубы и кивает.
– Покажите.
– Они в деле у судьи, он их огласит в начале слушания.
Вот шельма. Но невидимая грань под моими ногами тверда и надёжна. И я вдруг понимаю, что адвокат не лжёт. Только о моих догадках ему знать не следует.
– Вот когда я их услышу, тогда и соглашусь.
– Шармат Иванович, время, - судья постукивает пальцами по столу. Тоже всё по графику. Сколько он ещё сегодня дел рассмотреть должен...
Система.
Адвокат возвращается на место, и судья начинает процесс.
Пока он называет всех участников и зачитывает мне права - стою. Обвинение прокурора слушаю уже сидя. Просит пожизненное.
Шармат с невозмутимым видом просит огласить заявления потерпевших Веселовой и Шлемова. Судья листает дело и зачитывает. С каждым словом выражение лица прокурора всё кислее, а Шармата - довольнее.
Ещё бы. Ни Маринка, ни Шлемов не имеют ко мне ни моральных, ни материальных претензий и просят прекратить возбужденные дела, по которым они признаны потерпевшими. Шармат торжествующе смотрит на меня. Прячу ухмылку в кулаке и киваю.
Дело не только в договоре.
Золотистая грань под ногами даёт твёрдое убеждение, что даже с риском для жизни я должен пройти через это сканирование. И я ей верю.
Судья заканчивает читать.
– Ещё ходатайства у сторон есть?
Шармат смотрит на прокурора с таким видом, словно уже выиграл дело.
– Да, ваша честь. Сторона защиты ходатайствует о проведении сканирования памяти подсудимого по обстоятельствам, где потерпевшим признан Ворошилов.
Теперь на Шармата смотрят два изумленных лица. Видимо, не часто подсудимые заявляют такие ходатайства.
Судья справляется с удивлением быстро. Прокурор хмурится и утыкается взглядом в стол.
– Подсудимый, вы согласны на сканирование памяти?
Встаю.
– Да, ваша честь.
– Сторона обвинения.
– Не возражаю, - встал, буркнул. Прокурору это невыгодно: дело разваливается прямо на глазах. Но законных оснований для отказа нет. Все это понимают.
– Ходатайство удовлетворено. После проведения сканирования слушание дела будет продолжено.
Шармат не скрывает торжествующего блеска в глазах, а я думаю, есть ли у меня право последнего желания перед этим сканированием.
Чем потом жить слабоумным - лучше расстрел.
А по вселенной Грани снова весёлым эхом рассыпался далёкий довольный смех.
Много лет назад, во время короткого отдыха перед штурмом вражеского лагеря, мой командир, Игорь Смирнов, посмотрел на нас, боявшихся умереть, и рассказал одну историю про торговца, его слугу и Смерть. Суть истории была в том, что слуга встретил на базаре Смерть, и та погрозила ему пальцем. Слуга испугался и выпросил у торговца лошадь, на которой уехал в другой город, чтобы спрятаться от смерти. Когда он уехал, торговец нашел Смерть и спросил, зачем та напугала его слугу. Смерть ответила, что не пугала, а удивилась, встретив слугу на базаре, потому что их встреча должна состояться сегодня вечером в том городе, куда уехал слуга.