Чёрный лама

Большаков Валерий

Его чёрное кашемировое пальто было расстегнуто, выказывая дорогой синий костюм из альпаки – и простенькую фланелевую рубашку из тех, что любят покупать работяги-карлики, уж больно дёшевы.

Подметила Марина и другое несоответствие – обувь. Высокие сапоги с крагами выбивались из образа прожигателя жизни, скучающе фланировавшего по улицам провинциального городишки.

Рассеянный взгляд «прожигателя» упал на Марину, на короткое мгновенье стал цепким, настороженным… и скользнул в сторону.

Занятный тип…

Приметив, как Облонская проводила задумчивым взглядом

мужчину в пальто, Илья хихикнул.

– Вы, барышня, с этим молодчиком в чем-то схожи. Вам обоим нельзя заниматься слежкой, уж больно выделяетесь из толпы!

Бросив на Паратова уничтожающий взгляд, Марина сухо промолвила:

– Будем считать это неудачным комплиментом.

– Будем, – покладисто сказал Илья.

Показав свой железный жетон, Облонская поднялась на второй этаж полицейского управления, где ее принял сам пристав – кряжистый широкоплечий дядька с пышными седыми усами, свисавшими по уголкам рта, словно моржовые клыки.

– Милости просим в наши пенаты, госпожа агент, – проговорил он сочным басом, мельком глянув на жетон. – Не закрывайте дверь, пусть открыто будет… Это я вам тогда, так сказать, доклад отсылал? По ходокам?

– Мне, – кивнула Марина. – Нового начальника назначили на днях, он ещё не прилетел из Питера.

– Ага, – удовлетворился пристав.

– Владимир Кириллович? Правильно?

– Не забыли! – заулыбался полицейский. – Так и я при памяти! Марина… э-э…

– Васильевна, – подсказала девушка.

– Во-во! Так вы… как? Уточнить чего хотите?

Облонская кивнула.

– Выяснили, с кем общался тот кули… ну, который «несуном» был?

Пристав пощипал ус.

– По кругу знакомств «несуна» мы прошлись, так сказать, – неохотно заговорил он, – да без толку. Двоих не нашли, соседи говорят – уехали, а третий… А третьего зарезали намедни.

– О, Господи…

Владимир Кириллович мрачно покивал.

– По всему видать, тайной здесь не то что, так сказать, пахнет – смердит!

– А откуда у «несуна» тот груз, ясности пока нет?

– Зацепок не осталось, Марина Васильевна! – вздохнул пристав, и сразу, без переходов, хитро прищурился. – А почто ж вы, извиняюсь спросить, сами-то прибыли? Я бы вам всё, как есть, отписал. Или… э-э… на место преступления, так сказать, потянуло?

– Потянуло, – коротко ответила девушка.

– Ага… Ну, на задержание казаки выезжали, так сказать. Есаула Исаева люди. Кстати, он здесь, у нас. Позвать?

– Ну-у… Если вам не трудно.

– Да чего там! – махнул рукою пристав, и трубно взревел: – Николай Ефремыч!

Эхо, погуляв по коридору, словно отклик донесло:

– А?..

– Зайди!

Вскоре на пороге нарисовался справный казак лет пятидесяти с гаком, в полевом камуфляже и в кубанке, лихо сдвинутой на затылок.

– Чего звал? – прогудел он.

Пристав в двух словах изложил ситуацию, и вежливо выпроводил гостей из кабинета – мол, разбирайтесь сами.

– Глянуть хочете на «окно»? – поинтересовался Исаев. – Понимаю. Сам первый раз видал. И штоб ходока живьем – тож впервые.

– Это далеко? – спросила Марина.

– Да не… На полдороги до Бринеровки, где дачи. Версты четыре

будет, или пять.

– Покажете?

– А чего ж… Со всем нашим удовольствием.

Тут на лестнице раздался гул и топот. В коридор ввалился молодой казак и, зыркая на девушку, доложил:

– Господин есаул, еще один!

– Ходок? – воскликнула Облонская.

– Так точно!

– Где? – выпалили дуэтом Николай Ефремович и Марина.

– Да под Бринеровкой, за Вторым мостом!

Не возвращаясь к «Руссо-балту», Облонская с Паратовым сели в таксомобиль, и «погнались» за казачьим броневиком.

Очень скоро дома Тетюхе сошли на нет, за кладбищем Главная улица снова стала дорогой, ее обступили лиственницы вперемежку с берёзами.

Мелькнул поворот к селу Горбуша, в отдалении показалась и пропала газофабрика.

Зелёный броневик с вытянутым передком, с пупырышками заклёпок, походил на рептилию. Фыркнув парком, он свернул на мост через бурливую речку, пенившуюся среди отвесных стен каньона, проехал ещё немного, а когда завиднелся Второй мост и домики Бринеровки вразброс, казаки съехали на грунтовку, углубляясь в тополиную рощу.

За нею открылись дома и огороды, узкие зелёные улочки, больше похожие на ухоженные аллеи. Броневик затормозил, пуская клуб пара, 16 и Марина крикнула:

– Стой!

Таксомобиль резко затормозил. Оставив Паратова расплачиваться, Облонская рванула к казакам. Хорунжий как раз выходил навстречу гомонившей толпе, в которой местные жители перемешались с военными. Дачники сжимали в руках топоры, косы, лопаты даже, а казаки сдерживали их напор, ведя под руки мужичка средних лет в странных шароварах с надписью «Reebok», заправленных в блестящие синие сапоги, вроде как из каучука. Весьма объёмистое чрево ходока прикрывала растянутая грязноватая майка с большой семёркой и бледными буквами, складывавшихся то ли в имя, то ли в фамилию RONALDO.

16

Даже в нашем мире паромобили отличались от «огненной телеги» Кюньо. К примеру, паровые котлы в них уступили место спиральным парогенераторам с радиатором-конденсатором, охлаждавшим отработанный пар и пускавшим его снова в оборот. Видать, не следили казаки за броневиком, а то с чего бы ему парок пускать? Или радиатор маслом забился, или цилиндр высокого давления пропускает…

На самого мужичка жалко было смотреть – бледное, перекошенное лицо, блуждающий взгляд, растрёпанные волосы.

Ноги его от ужаса, от оторопи подкашивались, но крепкие казацкие длани удерживали ходока.

– Просьба сохранять спокойствие! – покрикивал молоденький подхорунжий. – Не напирать!

Завидев старшего по чину, он подскочил, молодцевато бросая руку к лихо заломленной фуражке.

– Ваше высокоблагородие! – звонко отчеканил он. – Задержали ходока!

– Вижу, – проворчал есаул. Обернувшись к Марине, он ухмыльнулся: – Ну, што? Берете? Вроде как, ваш подопечный!