Чёрный лама
Шрифт:
Перед Седанкой пошли дачи, а вот и окраины показались – старые здания из тёмно-красного кирпича смотрелись солидно, с подлинно купеческим степенством.
Вторая Речка открывалась широкими мощеными улицами, по которым катили машины и прогуливались пешие. Антон подумал с удовольствием, что его надежды сбылись – Владивосток представлялся экзотичным, немного даже заморским.
Среди обычных вывесок магазинов Елисеева, Тестова или Хлудова, то и дело ярчели полотнища, испещрённые иероглифами. А во-он на той сопочке, прямо со склона, вырастают сурового вида
Нырнув в туннель, поезд замедлил ход, и буквально подполз к вокзалу, выстроенному в стиле русских палат.
– Приехали! – сообщил Гора, подхватываясь.
– Похоже на то, – хмыкнул Уваров.
Открыв дверцу шкафа, он снял с вешалки мундир, и облачился. Глянул в зеркало, по уставу ли сидит фуражка. Фуражка сидела, как надо.
На привокзальной площади Антона Ивановича встречали двое – мужчина лет тридцати, простоватой внешности и в партикулярном платье, с повязкой на левой руке, а также девушка редкой красоты, прилагавшая массу усилий, чтобы скрыть всё то, чем её щедро наградила природа.
– Ишь ты ее… – буркнул Ерёма.
«Неужто феминистка? – подумал Уваров, любуясь девичьим личиком, не тронутым помадой, пудрой, да тушью. – Не дай Бог…»
– Потапыч, сними пока номер в ближайшей гостинице.
– Эт-можно. Я тут одну знаю, «Золотой Рог» прозывается… Ну, как знаю? Сказывали про неё…
Но граф уже не слушал верного ординарца, его вниманием завладела девушка.
Она подошла ближе, стараясь не покачивать бедрами.
– Антон Иванович? – уточнила красавица.
– Так точно, – поклонился Уваров. – А вы, надеюсь, та самая агентесса Облонская?
– Сыскной агент Облонская, – сухо представилась девушка.
– А имя у сыскного агента Облонской имеется? – кротко осведомился начальник Региональной канцелярии.
– Марина Васильевна, – вздернул сыскной агент свой чудный носик. – Пожалуйте в машину, господин Уваров.
– С удовольствием, госпожа Облонская, – мягко сказал Антон Иванович.
Марина посмотрела на непосредственное начальство с подозрением: насмешничает оно, что ли? Начальство ей мило улыбнулось.
Региональная канцелярия Третьего отделения размещалась на Светланской, занимая весь верх добротного особняка, выстроенного в два этажа на склоне, спускавшемся к главной улице. Впрочем, со Светланской к канцелярии следовало подниматься в гору. Таков уж был Владивосток – ни единого ровного места.
Зато кабинет начальника мог порадовать душу любого бюрократа – тут и большой стол, и кожаные кресла, и поясной портрет государя – художник изобразил Александра Четвертого в пол оборота. Затянутый в полковничий мундир, император был орёл.
Правда, усаживаться за стол Уваров не стал – пока ехали, Паратов выложил всё о тетюхинских приключениях (Марина молча вела машину).
Полученные известия немало встревожили Уварова. Уж сколько лет «недвижный Китай» был закрыт для мира, варился потихоньку «в собственном соку» – большая, густонаселённая, отсталая держава. И вдруг такая активность! С чего бы вдруг?
Выслушивая сыскного агента с делопроизводителем, уточняя детали, Антон расхаживал вдоль окон, за которыми виднелись крыши домов, а дальше поднимался лес мачт – то были корабли, стоявшие на рейде в Золотом Роге.
– Занятненько… – медленно проговорил он, останавливаясь, и рукою отдёргивая штору. – Илья Петрович, я вас попрошу составить донесение в Петербург. Во-от… Определенно ничего сказать пока нельзя, но предварительные выводы сделать мы обязаны.
– Слушаюсь, Антон Иванович, – поклонился делопроизводитель. – Я могу идти?
– Ступайте, Илья Петрович.
Оставшись вдвоем с Мариной, Уваров почувствовал вдруг знакомое волнение – и не знаемое дотоле стеснение. Эта девушка влекла его – и отталкивала. Он очень надеялся, что под резкостью «младшего оперативного сотрудника», под строптивостью ее и необузданностью, скрывается обычная барышня, скромная, милая и нежная. Мечтающая о том, о чем мечтают все барышни на свете, а не о продвижении по службе и прочих скучных вещах. Похоже, однако, что Облонская думает обратное…
«Сейчас я ей улыбнусь!», – подумал граф. Девице это страшно не понравится, вот потому-то и охота подразнить ее…
– Спасибо за письменное донесение и устный доклад, Марина Васильевна, – проговорил он бархатным голосом. – Вы потрясающая девушка!
Облонская выпрямилась стрункой.
– В смысле? – вопросила она.
«На меня гневаться изволят», – мелькнуло у Антона.
– Вы – самый красивый сыскной агент в Третьем отделении, – с чувством сказал Уваров, растягивая губы в обаятельнейшей из своих улыбок.
– Антон Иванович, – заговорила Марина, сдерживаясь, – следует ли понимать вас так, что в женщине вы цените, прежде всего,
внешние данные, а не ее способности?
Граф посмотрел внимательно и чуть насмешливо.
– Да, внешность для меня – главное в женщине, – честно признался он.
Тут терпение Марины оказалось на исходе. Резко развернувшись, она шагнула к двери, но ее догнал голос, в котором прорезались металлические нотки:
– А я вас не отпускал.
Девушка замерла, глубоко вдохнула, зажмуриваясь – и повернулась, словно по команде «кругом». Лицо у неё было холодным и бесстрастным, только голубые глаза метали убойные перуны.
Антон посмотрел на младшего оперативного сотрудника, откровенно любуясь, и мягко сказал:
– Марина Васильевна, потрудитесь завтра явиться на службу, одетой более прилично, как подобает молодой, красивой барышне, а не девочке, загримированной под Бабу-Ягу.
– Это просьба? – едва вымолвила «агентесса».
– Это приказ.
НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ
1. Российская империя, Приморская область
На следующий день Облонская явилась в присутствие в полном блеске и цвете своей красоты.