Черный пес Элчестера
Шрифт:
Глава XXIII
Из небесных ладоней января осыпается манна:
На оковы твои, на потерянный дом.
Кто блуждал по пустыне сорок лет, оказался обманут.
И остался рабом. И остался рабом...
...
Коронованный пламенем, лети! Стало белое алым.
Медный колокол дня докрасна разогрет.
Потеряв королевство, мой сеньор, не торгуются в малом
На последней заре! На последней заре...
...
– Уверяю вас, Ваше Преосвященство, она ведьма...
– огонек свечи в канделябре колыхнулся от негромкого вздоха: человек в темном плаще, стоявший в тени
– Мой медик сообщил, что с девчонкой все в порядке, - отмахнулся он.
– Полноте, мой дорогой, вы просто не можете забыть, что брат Климент обошел вас, поймав опасную преступницу, которую завтра мы отправляем на костер. Стремление выдвинуться - это так естественно... Но будьте умеренны в своих желаниях: так заповедал нам Господь, - прелат улыбнулся, видя, как вспыхнул викарий.
– Нельзя так доверять шарлатанам, как это делаете вы!
– не сдержался священник. Его Преосвященство нахмурился.
– Мэтр Джеронимо не шарлатан! Он великолепный врач. С меня же довольно ваших глупостей, брат Теодорих!
Викарий устало покачал головой.
– Бог мой, я дожил до дня, когда уши мои услышали, как епископ Лозанны назвал усердие в вере глупостью! Как бы посмотрел на это наш Святейший отец!..
Глава города помрачнел и ничего не ответил. Стоявший за его спиной человек снова вздохнул и наклонился к уху прелата. Тот вслушивался в негромкий шепот, и на лице все явственнее проступало удивление, вскоре сменившееся заинтересованностью.
– Хм, брат Климент, вы невероятны...
– покачал головой повелитель Лозанны.
– Я в который раз восхищаюсь вашей дальновидностью. Ну что же, брат Теодорих, - вновь обернулся епископ к викарию.
– Почему брат Климент приносит сведения, которые не могли собрать вы? Почему вы вечно являетесь ко мне со своими домыслами? И почему наш усердный помощник довершает даже то, что вы начали?
Викарий позеленел.
– Ва... Ваше Преосвященство?
– Мне только что стало известно, что рыцарь, назвавшийся графом Фрэнсисом Элчестерским, был у каллиграфа и заплатил ему большие деньги за составление дворянской грамоты... Правда, родословное древо он назвал сам... Брат Климент заинтересовался сим любопытным фактом и навел справки... Знаете, что открылось? Молодой человек скоро год как лишен дворянства волею своего короля. Вина его в попытке переворота в пользу Роберта... Еще брат Климент узнал, что нашего загадочного гостя видели в ставке Лотаря Саксонского, и тот аннулировал для своих владений приговор Нормандца. Так что положение сего юноши весьма и весьма двусмысленно... Одно бесспорно: нет преступления в том, что он заказал свое генеалогическое древо, будучи в границах нашей Священной империи, ибо Император признал его титул.
– А древо даст ему право на титул и в других государствах!
– Именно так, брат мой. Кроме Англии и Нормандии.
– Я поражаюсь осведомленности нашего брата Климента, - скрипнул зубами брат Теодорих. Епископ пожал плечами, а человек в плаще позволил себе легкую улыбку.
– Я всего лишь поддерживаю дружескую переписку с людьми в разных землях, - скромно заметил он.
– Как видите, это иногда бывает полезно...экономит время, знаете ли. Вместо того чтобы посылать гонцов или почтовых голубей в дальние края, мне пришлось лишь поднять свой архив.
Итак, с рыцарем все понятно... Но более интересна - вы правы, брат Теодорих - его спутница. Вы сказали, что она назвалась Милицей из Лученца? Ваше Преосвященство, я уже говорил вам, что в Лученце год назад произошло ужасное событие... Сына барона нашли мертвым и ограбленным в собственной спальне - а девушки, с которой он собирался провести ночь, нигде не было... Неизвестно, от чего наступила смерть несчастного. Девушку долго разыскивали, но напрасно. Барон разослал описания беглянки во все окрестные владения, и все же преступница как в воду канула... Вполне возможно, что молодая жена графа и есть та самая убийца и воровка, о которой писал барон. Увы, мой дорогой брат Теодорих, всего лишь убийца и воровка, но не ведьма... Впрочем, мой дорогой брат, кто знает? Возможно, пытка покажет немало интересного... Затруднение лишь в одном: графиню арестовать сложнее, чем беглую крестьянку. Таким образом, вопрос в том, признавать ли нам титул нашего странствующего паладина или же нет... В конечном счете, вопрос звучит так: признавать ли нам в наших владениях волю Его Императорского Величества?
– Который воюет сейчас с герцогом Швабии, а Фридрих в любой момент может стать нашим сеньором!
– заявил Теодорих.
– Обострять отношения со Швабией в высшей степени неразумно. А этот рыцарь, как только что сказал нам наш брат, был в имперской ставке.
– Хороший аргумент, - заметил Климент.
– Если не подумать о том, что сейчас, когда все силы Швабии сосредоточены на восточных рубежах, самое время напомнить герцогу, что он отнюдь не наш сеньор... Но, полагаю, окончательное решение за Его Преосвященством. Видите ли, брат Теодорих, политические игры - не столь легкое занятие, как вам, возможно, представляется. Фридрих Швабский -претендент на Лесную страну Древнее название кантона Во с центром в Лозанне.. Его же господин - Лотарь Саксонский. Признавая волю Императора, мы получаем защиту от притязаний швабских львов... ситуация как нельзя более удобна, чтобы получить истинную независимость... ведь его императорское величество весьма далеко. Но в силу тех же обстоятельств мы должны задуматься, можем ли своими силами защитить эту независимость. А вам бы все рубить с плеча, дорогой брат Теодорих. Вы как младенец, право...
– брат Климент скорбно покачал головой.
– Что скажет Его Преосвященство?
– Занятно, что Фридрих Швабский тоже далеко, - усмехнулся прелат.
– Сейчас, по крайней мере. А ближе всего герцог Бургундский... И тоже с притязаниями...хотя и не такими откровенными. Если заручиться его поддержкой...
– Речь о том, оставим ли мы ведьму на свободе!
– вновь вспылил викарий. Епископ поморщился.
– Вам же только что объяснили...
– Нам ничего не даст ее арест, - попытался вновь воззвать к гласу разума брат Климент.
– Как и ее свобода, - возразил Теодорих.
– Есть ли дело Лотарю и Фридриху до какой-то там девки? Они о ней знать не знают! Вы собираетесь использовать в своей игре пешку!
– Такие игры и ведутся с помощью пешек, - неясно усмехнулся Климент.
– Только пешку и нужно приносить в жертву. Наша задача придать этой пешке значение в глазах вышестоящих... Для этого... Для этого надо признать титул ее мужа... Пригласить их ко двору Его Преосвященства. Довести этот факт до сведения императора и герцога... А уж потом начинать игру... Так что придется вам потерпеть, мой дорогой брат Теодорих... Скорее всего, они оба в итоге окажутся в руках палача. Но не завтра...
Епископ, оживившись, обернулся к брату Клименту.
– Вы, бесспорно, правы, и ваше предложение, как всегда, разумно. Итак, завтра благородный граф и его супруга получат приглашение в мою резиденцию...
Брат Климент тонко улыбнулся:
– А отсюда им вряд ли удастся выйти, монсеньор... Мы же получим хороший козырь в предстоящей игре, который, без сомнения, при вашей мудрости вы сумеете блестяще разыграть.
Воспаленные глаза устало щурились на дымный, тусклый свет факела. Черная копоть оседала на потолке, плотным густым облаком клубилась в воздухе, не находя выхода, кроме узкой щелочки под тяжелой дубовой дверью, забранной массивными стальными обручами. Даже оконца не было в этой низкой, глухой камере - и неизвестно, ночь ли там, снаружи, или уже занимается рассвет... Ее последний рассвет.