Черный принц
Шрифт:
Кэри не собиралась выпускать руку Брокка.
И выпустила.
Потерялась.
Растерялась и отступала, выбираясь из круговерти придуманных лиц, пока не оказалась у окна. За ним, расписанным серебряными узорами, лежала ночь. И наверное, окно нельзя открыть, но…
– Вам дурно? – Оден из рода Красного Золота встал между Кэри и масками. – Идемте.
Кэри с благодарностью оперлась на его руку.
Тяжело дышать. Воздух спертый и душный, раскаленный газовыми рожками и холодными
– А… почему вы без маски?
Она заговорила, лишь оказавшись в саду.
Темнота аллеи, пара фонарей, далеких, существующих где-то вовне этого тихого места. Лавка и каменная борзая, разлегшаяся у ног. Снег.
Звезды.
И полумесяц, настоящий, желтоватый слегка.
– Потерял. – Оден стоял рядом и, запрокинув голову, разглядывал полумесяц. – Не люблю балы.
– Я теперь… тоже не люблю.
Кэри сняла маску. Казавшаяся сперва удобной, та вдруг сделалась невыносимо тяжела. И кожа, с которой соприкасалось дерево, раздраженно горела.
– Дышите, – посоветовал Оден. – Там воздух выгорает, поэтому так душно. Светильный газ с воздухом смешивают, тогда он и горит ярче.
– Да? Я не знала.
– Теперь знаете. Но, пожалуй, это не та тема, которую следовало бы обсуждать. Позволите?
Кэри подвинулась.
– Не мерзнете?
– Нет.
Разве что немного, альвийский шелк тонок, но при мысли о возвращении ей становилось дурно.
– Если замерзнете, говорите.
– Я не хочу снова туда…
Оден кивнул добавив:
– Мы вернемся, когда протрубят. Это значит, что идет Король, а не приветствовать его величество… неблагоразумно.
Кэри понимает. И выдержит. И вообще она повела себя на редкость глупо. Испугалась? Духоты? Или масок, за которыми лиц не видно.
– А еще я потерялась…
– И нашлись. Я отправил записку вашему мужу.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Странно думать, что Оден мог бы стать ее мужем. И Кэри искоса разглядывала его. Красивый? Пожалуй. И еще сильный. Надежный. Спокойный… и наверное, очень и очень хороший, но чтобы мужем…
– О чем думаете?
– Обо всем сразу. – Она наклонилась и смахнула снег с морды борзой. – О том, как бы оно было, если бы…
– Мы поженились?
– Да.
– Пожалуй, мы стали бы друзьями. – Сняв китель, он набросил на плечи Кэри. – Не возражайте. Мне перед вашим мужем отчитываться.
Не возражает. Темная шерсть пахнет Оденом, и запах этот, приятный, но чужой.
– А в остальном… боюсь, мы оба причиняли бы друг другу боль, сами того не желая.
– Потому что вы любите свою жену?
– Да.
– А я – мужа. – Кэри еще никому в этом не признавалась. И сказав, вздохнула с облегчением.
Так и есть.
Любит. Вечно хмурого. Задумчивого. И раздраженного, когда у него что-то там не выходит. Неуверенного в себе. Гениального. Сонного под вечер, особенно когда вечер поздний, а накануне он в очередной раз засиделся…
– Тогда вам повезло, – очень серьезно ответил Оден.
Кэри знает.
– А… ваша жена?
– К счастью, ее положение – хороший предлог, чтобы не появляться при дворе. Она тоже… не любит подобного рода мероприятий.
…а здесь не любят ее, полукровку. И эта взаимная нелюбовь уже устоялась, сделалась привычной и не особо досаждает обеим сторонам.
– За Перевалом все иначе. – Оден раскрыл ладонь, и снежинки садились на нее, таяли, оставляя на коже россыпь капель. – Вы же знаете.
– Да, наверное…
О чем с ним еще разговаривать? Хороший и чужой… и то, что чужой – важнее. Но и молчать с Оденом вполне удобно, вот только время идет-идет, а Брокк не появляется.
И нехорошо как-то…
…что подумают о них двоих?
…наедине с посторонним… нет, Брокк сам сказал, что Оден… и все-таки… если вернуться, то…
– Не думайте о всякой ерунде, Кэри. – Он поднялся и подал руку. – Поверьте, что бы вы ни делали, всегда найдется кто-то, кто увидит скрытый смысл в ваших поступках. Идемте, поищем вашего мужа. Но если станет дурно, говорите.
И снова свет.
Воздух густой, тяжелый. Нервные переливы скрипки, которые заставляют Кэри вздрагивать и цепляться за руку спутника.
Маски вьются, как вороны.
Черные… откуда столько черноты? Они кружат, кланяются, что-то говорят Одену, и тот отвечает, пока еще спокойно, но Кэри чувствует, как он напрягается.
Злится.
Сдерживает злость. А круг воронья рассыпается, позволяя сделать еще несколько шагов.
– Выпейте. – Оден протягивает бокал на длинной ножке. – Вам все-таки необходимо взбодриться.
Наверное. Невыносимо кружится голова, и все-таки она упадет в обморок. Странно, прежде подобного с Кэри не случалось. И она пьет, глотает жадно, изнывая от жажды, не чувствуя вкуса.
И глаза Одена темнеют.
Упасть ей не позволили. И подхватили на руки.
– Я сама…
– Конечно, но как только мы отсюда выйдем…
…вороны-вороны…
…иссиня-черные перья и уродливые маски…
…короткие плащи будто крылья… музыка играет так громко, пусть замолчат скрипки! Кэри не желает слышать их. Она потерялась в стае воронья, и домой… очень нужно домой… ее мутит, а еще голова раскалывается.
…и зеркала вокруг.
Зеркала повторяют каждое ее движение, и яркая вышивка, белым по белому, ослепляет. Даже закрыв глаза, Кэри не избавляется от головокружения. Пух летает.