Черный смерч
Шрифт:
Профессор Сапегин поклонился и сказал:
– Разрешите просить вашей поддержки сейчас же?
– О!
– воскликнула миссис Мак-Манти, задержав от неожиданности руку Сапегина в своей.
– Я просил бы вашего содействия, чтобы освободить наш багаж, арестованный в таможне.
Миссис Мак-Манти выпустила руку Сапегина и вопросительно посмотрела на Пирсона. Тот мановением пальца подозвал худого, долговязого джентльмена с длинным, острым носом и глубоко сидящими, близко поставленными глазами. Когда тот поспешно приблизился, Пирсон сказал:
– Лифкен,
Лифкен отрекомендовался заместителем заболевшего Аллена Стронга. Он пригласил гостей следовать за собой. Перед ними открылся огромный, просто необъятный зал. Он был отделан резным старым дубом с позолотой. На стенах висели старинные французские и английские гобелены. Потолок был из черного дуба с нарисованными на нем охотничьими сценами. У стен стояли драгоценные вазы, собранные со всего света.
– Вы знаете, как старик Мак-Манти говорит о своих коллекциях,- начал Лифкен доверительным тоном.- "Не называйте меня коллекционером, я просто подцеплял вещи везде, куда случайно попадал, будь то Рим, Константинополь или Токио".
Сапегин и его спутники промолчали. Было очевидно, что Лифкен хочет войти в доверие к советской делегации. Также было совершенно очевидно, что он не спешит их знакомить с другими учеными.
Советская делегация старалась угадать в толпе гостей ученых-делегатов, но это было очень трудно. Здесь было двести "ближайших друзей" миссис Мак-Манти, приглашенных, чтобы "развеселить ученых медведей и горилл". Вот почему рядом с ярко нарумяненными и накрашенными женщинами, одетыми с вызывающей роскошью, стояли не слишком элегантные биржевики.
Второй зал был обтянут тяжелым бледно-красным бархатом, затканным золотыми листьями, пестрыми цветами из шелка и усеянным блестками. Все это было очень дорого, но аляповато. И здесь гости, держа в руках бокалы и крошечные, на два глотка, "дипломатические" сэндвичи, говорили больше всего о торговле. Терпению Сапегина наступил предел.
– Я прошу вас,- обратился он к Лифкену,- познакомить нас с делегатами конгресса. Что касается этого дома-музея, то мы вполне удовлетворены виденным.
– Не знаю, не знаю!
– поспешно отозвался Лифкен.- Я бы не рекомендовал вам встречаться с американскими учеными, если вы не хотите доставить им неприятности...
– В свободной Америке?
– Секреты ученых принадлежат не им, а фирмам, у которых они работают. Общение с "красными",- тут Лифкен улыбнулся, стараясь смягчить резкость слов,- не поощряется.
Анабелла Мак-Манти приблизилась со своей свитой к группе гостей.
– О, профессор де Бризион, скажите для радио несколько слов об Америке и предстоящем конгрессе, прошу вас!
Молодой человек держал микрофон перед представительным стариком во фраке.
– Мадам, вы - это Америка! Величие вашей фамилии мы видим и в радушном гостеприимстве, и в огромных ассигнованиях на науку, и в убранстве вашего дворца. Вы - это Америка! Добрая воля может делать великие дела, и я не сомневаюсь в успехе конгресса, раз он находит поддержку у вас, мадам!
– Ах, как я люблю слушать французов!
– сказала, милостиво улыбаясь, Анабелла Мак-Манти и направилась к советской делегации.
– Нет, я прошу не вас, профессор Сапегин,- начала Анабелла Мак-Манти медоточивым голосом: - Мы хотели бы получить интервью от представителя вашего молодого поколения, от юного советского ученого... Вот от вас, например...- Она обратилась к Роману Крестьянинову, вопросительно взглянув на Пирсона. Тот чуть заметно кивнул головой.
Роман удивленно и вопросительно посмотрел на профессора. Сапегин сказал:
– Мы рады предоставить слово представителю нашего молодого поколения.
– Как вам нравится мой замок?
– спросила хозяйка.
– Я желал бы каждой американской семье иметь такой дом!
– невозмутимо ответил Роман.
В толпе послышался сдержанный смех.
– О! Но это совершенно невозможно! Фасад нашего дома - точная копия итальянского палаццо XVI века. А залы - это же уникум и стоят кучу денег! весело воскликнула миссис Мак-Манти.- А кто же будет работать?
– Мы считаем мирный труд делом великой чести, если он направлен на благо народа!
– О, это слишком учено! А какие вам больше нравятся американки брюнетки или блондинки? А? Признавайтесь!
– И она шутливо погрозила жирным пальцем, украшенным кольцами.- Или вам не нравятся ни американки, ни Америка, а?
– Молодой советский ученый, судя по его удивленному виду, чувствует себя как "янки при дворе короля Артура" из романа Марка Твена,- сказал рослый мужчина с бородкой. Он тут же представился: - Чарльз Грейс!
Это был Перси Покет. Он явно хотел понравиться делегатам.
– Мы не вмешиваемся во внутренние дела других стран,- отпарировал Роман.
– Вы хотите сказать, что янки (хозяйка не читала Марка Твена) вмешиваются во все дела других стран?
Перси Покет начал было: "В романе Марка Твена...", но миссис Мак-Манти властно махнула ему рукой, и он замолчал.
– Да,- сказала она,- мы вмешиваемся, чтобы облагодетельствовать народы. Мой муж дает миллионы на Институт Стронга. Он помог организовать этот всемирный конгресс, чтобы покончить с вредными жучками и болезнями во всем мире. О, вы еще оцените его заботу!
– Мы всегда высоко ценили и будем ценить всех, кто борется за мир,сказал Роман.
– Но все это очень учено, очень умно. Благодарю вас!
– И миссис Мак-Манти поспешила со своей свитой к следующему гостю.
Было людно, шумно, бестолково и скучно. Стоя у столов, гости изрядно прикладывались к напиткам. Лифкен по-прежнему ни на секунду не оставлял советскую делегацию, стараясь изолировать ее от других ученых. Но, несмотря на все его усилия, советские делегаты оказались в кольце ученых. Завязался оживленный научный разговор. Вокруг гостей из СССР собиралось все больше народу. Другие залы пустели. Тогда Сэм Пирсон попросил у делегатов конгресса и гостей минуту внимания и сказал короткий спич, выразив надежду на плодотворную деловую деятельность конгресса. Это был сигнал. Гости стали расходиться, прощаясь с хозяйкой, стоявшей на той же площадке.