Чёрный столб
Шрифт:
– Как только ты поправишься, - сказала она однажды, - я увезу тебя в Англию.
Уилл промолчал.
– Как бы ты отнесся к мысли поселиться в Чешире, среди вересковых полей?
– спросила она в другой раз.
Надо было отвечать, и он ответил:
– Я предпочитаю Камберленд.
– Очень хорошо, - сразу согласилась она. И вдруг просияла: Камберленд. Ну, конечно, мы провели там медовый месяц. Боже, почти двадцать пять лет назад... Я очень рада, милый, что ты вспомнил.
– Напрасно ты думаешь, что я вспоминаю медовый месяц. Просто там скалы и
– Почитай-ка мне лучше эту дурацкую историю о черепахах.
И Норма принялась читать роман "Властелины недр", печатавшийся с продолжением в "Дейли телеграф", - нескончаемый бойкий роман о полчищах неких огненных черепах, которые вылезли из земных недр и двинулись по планете, сжигая и губя все живое, пока их предводитель не влюбился в прекрасную Мод, жену торговца керосином.
Страсть огнедышащего предводителя как раз достигла высшего накала, когда в дверь постучали и вошли Али-Овсад, Кравцов и Оловянников.
– Кажется, вы правы, Уилл, - сказал Кравцов, подсаживаясь к койке шотландца.
– Надо перерезать Столб атомной бомбой.
– Да, - ответил Уилл.
– Атомная бомба направленного действия. Так я думал раньше.
– А теперь?
– Теперь я думаю так: мы перережем Столб атомным взрывом, и магнитное поле придет в норму. Но Столб все равно будет лезть и снова достигнет ионосферы. Снова короткое замыкание.
– Верно, - сказал Кравцов.
– Как же, черт возьми, его остановить?
– Наверно, он сам остановится, - сказал Али-Овсад.
– Пластовое давление выжмет всю породу - и остановится.
– На это, Али-Овсад, не стоит рассчитывать.
– Позавчера, - сказал Оловянников, - журналисты поймали Штамма в салоне, зажали его в углу и потребовали новостей. Конечно, ничего выведать не удалось, - просто железобетонный человек, - но зато он стал нам излагать свою любимую теорию. Вы слышали что-нибудь, Саша, о теории расширяющейся Земли?
– Кое-что слышал - еще в институте были у нас споры.
– Очень странные вещи говорил Штамм. Будто Земля во времена палеозоя была чуть ли не втрое меньше в поперечнике, чем теперь. Это что - серьезно или дядя Штамм шутит?
Кравцов усмехнулся.
– Не говорите глупостей. Лев. Штамм скорее... ну, не знаю, укусит вас, чем станет шутить. Есть такая гипотеза - одна из многих. Дескать, внутреннее ядро Земли - остаток очень плотного звездного вещества, из которого некогда образовалась Земля. Ядро будто бы все время разуплотняется, его частицы постепенно переходят в вышележащие слои и... ну, в общем расширяют их. Все это, конечно, страшно медленно.
– Вот и Штамм говорил, что внутри Земли возникают новые тяжелые частицы - протоны и нейтроны, кажется, - и наращивают массу Земли. Но откуда берутся новые частицы?
– В том-то и вся сложность вопроса, - сказал Кравцов.
– Я сейчас уж не очень помню, а тогда мы бешено спорили об этой гипотезе; у нас одно время преподавал ученик ее автора - Кириллова... Откуда берутся новые частицы?.. Помню разговор о взаимном переходе поля и вещества, качественно разных форм материи, этот переход и создает впечатление...
– Уж не хотите ли вы сказать, мистер Кравцов, - раздался насмешливый голос шотландца, - что наш дорогой Столб состоит из протонного или нейтронного вещества?
– Нет, мистер Макферсон. Я просто припоминаю гипотезу, которую исповедует наш дорогой Штамм.
– А вы что исповедуете?
– Гречневую кашу, Уилл, вы же знаете.
– Кравцов взял со стола и повертел в руках пластилиновый самолетик.
– Я смотрю, в вашем творчестве появилась новая тематика.
– Дайте-ка сюда.
– Макферсон отобрал у него фигурку и смял ее в комок.
– Все-таки хорошо, Уилл, что вы стали буровым инженером, а не скульптором, - заметил Кравцов.
– Вы всегда знаете, что хорошо, а что плохо. Всезнающий молодой человек.
– Вот не думал, что вы обидитесь, - удивился Кравцов.
– Чепуха, - сказал шотландец.
– Я не обижаюсь, парень. Мне только не нравится, когда вы лезете в драку с американцами.
– Вовсе я не лез, Уилл. Не такой уж я драчливый.
Помолчали немного. Мигало пламя в керосиновой лампе, по каюте ходили тени.
– Я много спать теперь хочу, - сказал вдруг Али-Овсад.
– Раньше мало спал. Теперь много хочу. Наверно, потому, что магнитное поле неправильное.
– Теперь все можно валить на магнитное поле, - улыбнулся Кравцов. Или на гравитационное.
– Гравитация, - продолжал Али-Овсад.
– Все говорят - гравитация. Я это слово раньше не знал, теперь - сплю и вижу: гравитация. Что такое?
– Я же объяснял, Али-Овсад...
– Ай, балам, плохо объяснял. Ты мне прямо скажи: тяжесть или сила? Я землю много бурил, я знаю: земля большую силу внутри имеет.
– Кто же спорит?
– сказал Кравцов.
– Недаром в русских сказках ее почтительно называют "мать - сыра земля", - заметил Оловянников.
– Помните, Саша, былину о Микуле Селяниновиче?
– Былина? Расскажите, пожалуйста, - попросил Уилл.
"До чего любит сказки, - подумал Кравцов.
– Хлебом его не корми..."
– Ну что ж, - со вкусом начал Оловянников.
– Жил-был пахарь, звали его Микула Селянинович. Пахал он однажды возле дороги, а сумочку свою с харчами положил на землю. Пашет, на солнышко поглядывает - успеть бы. Тут едет мимо на могучем коне Вольга-богатырь. Едет и скучает: дескать, некуда мне свою силу богатырскую приложить, все-де для меня легко и слабо. Услыхал Микула Селянинович, как богатырь похваляется, и говорит ему: попробуй, подыми мою сумочку. Ну, экая важность - сумочка. Нагибается Вольга, не слезая с коня, берет одной рукой за сумочку - не получается. Пришлось спешиться и взяться двумя руками. Все равно не может поднять. Осерчал Вольга-богатырь, да как рванет сумочку - и не поднял ее, а сам по колени в землю ушел. А Микула Селянинович толкует ему: мол, тяга в сумочке от сырой земли.