Черный тан
Шрифт:
– Ничего, – прошептал он. – Ничего особенного…
Накануне вечером они рано легли спать, но сон никак не шел.
Тристан крутился в постели, пока одеяло не свернулось в жгут. Перед рассветом он посмотрел в сторону Талискера и заметил, что отец лежит ровно и тихо, как труп, уставившись в потолок пещеры немигающими глазами.
Наступило утро первого дня суда над Риган. Тристан решил, что будет просить пощады для сестры. Для него как для человека, который знал Риган лучше всех, было совершенно ясно, что Джал каким-то образом повлиял на ее рассудок. Конечно, будет трудно простить ее, но Трис за
– Я поговорю с ней, папа, – сказал он. Талискер кивнул.
– Я больше не имею с ней ничего общего, – произнес он с горечью.
Тристан долго молчал, наблюдая, как дергается в тике щека отца. Следующую фразу он постарался произнести настолько нейтрально, насколько было возможно.
– Скорее всего ее приговорят к смерти.
В глазах Талискера что-то мелькнуло. Он ничего не сказал, по-видимому, уверенный в том, что Тристан провоцирует его на ответ.
– Она твоя дочь.
– Нет, у меня нет…
– Талискер! – раздался резкий голос. – Думай, что говоришь. Они повернулись на голос. Мориас. Он выглядел хрупким и немощным, но лицо выражало решимость. Увидев старика, Талискер улыбнулся.
– Мориас, как я рад тебя видеть.
Он подошел к магу, пожал ему руку, потом крепко обнял. Пока они шли к топчану, Талискер поддерживал его под локоть. Еще не успев сесть, Мориас продолжил:
– Я понимаю твой гнев. Ты, конечно, упрекаешь себя за то, что ты, ее отец, породил такое чудовище. Это все правда, Дункан, все правда. Джал и она убили много людей. Не ее руками, конечно, но участие Риган несомненно… И все-таки она твоя дочь, Дункан, – Мориас сел на топчан, не спуская с Талискера пристального взгляда, – и ты обязан спасти ее. От тебя зависит многое.
Талискер вздохнул и сдвинул брови.
– Я даже не собираюсь спрашивать тебя, что от меня зависит, Мориас. Меня больше не интересует эта история. Не хочу больше ничего знать. Она… – Он указал пальцем в направлении темницы дочери. – Эта женщина там… я не знаю, кто она.
Мориас тоже вздохнул и опять собрался что-то сказать, но тут раздался голос Триса.
– Это Ри, папа. Все та же Ри.
Талискер взглянул в обеспокоенное лицо юноши. Сначала ему показалось, что Тристан сказал это просто так, произнес вслух то, о чем думал, но потом понял: сын пытается убедить его в том, что надо защитить сестру.
– Я понимаю, Трис. Тебе очень тяжело, но она…
– Я не повернусь к ней спиной.
Оба, Тристан и Мориас, смотрели на Талискера так, словно тот собирался совершить какое-то ужасное преступление.
– А где Сандро? – вдруг спросил Мориас. – Он всегда в трудных ситуациях был рядом с тобой.
– Сандро? – Раздражение Талискера мигом улетучилось. Он понял, что старому сеаннаху будет нелегко потерять своего ученика. – Его здесь нет. Сандро не вернулся с нами, Мориас. Он остался в Эдинбурге.
– О! – Мориас сначала удивился, но потом одобрительно кивнул. – Это к лучшему. Смерть не достанет его там. Но я буду по нему скучать…
Тяжелый мех, которым был завешен проход в пещеру, отодвинулся, и на пороге появился Эскариус, одетый в свои лучшие серебристо-серые одежды. Волосы он заплел в косу, что еще больше подчеркнуло волчьи черты лица. Сид поклонился.
– Совет ждет вас.
Тристан и Мориас посмотрели на Талискера. Тот пожал плечами.
– Я могу сказать только то, что у меня на сердце, Мориас. Прости меня, Тристан.
Он повернулся к выходу, но Мориас протянул руку и крепко схватил его за локоть.
– Талискер, – прошипел он. – Помни, кто послал тебя к нам из твоего уединения. Это Уна. Ее душе нет покоя…
Талискер выдернул свою руку.
– Уна все еще была бы жива, если бы не Риган…
– Нет, отец… это был несчастный случай! – вскрикнул Тристан.
Но Талискер не обращал на него внимания.
– Это был несчастный случай, – повторил Мориас. Он вскочил и преградил Талискеру дорогу. Смущенный Эскариус стоял в дверном проеме. – Послушай меня, Дункан. У Риган не было шанса противостоять Джалу. Ею управляли из преисподней…
– Уйди с дороги! – воскликнул Талискер, потеряв терпение.
– Это был Корвус.
Мориас протянул костлявую руку и положил ее на грудь Талискеру, но тот решительно оттолкнул ее.
– Корвус? – Талискер недоверчиво уставился на Мориаса. – Это не может быть правдой. Корвус к тому времени был уже мертв. Я сам убил его.
– Совет ждет, – вмешался Эскариус, но Талискер взмахнул рукой, словно попросив сида подождать.
– Боги не умирают так легко, Талискер.
– Легко?
– Я имею в виду, должно пройти довольно много времени, прежде чем его дух покинет землю. Корвус был на вершине своей мощи, когда ты убил его.
– Это правда, Мориас? Риган – дьявол? Тогда она ненамного лучше Корвуса и заслуживает смерти.
– Нет! – воскликнул старик. – Она родилась с семенем тьмы внутри, Дункан. Я видел, как она росла, никогда ничего не опасаясь. Та любовь, которую вы с Уной дали ей, не пропала даром. Но Риган легко поддалась влиянию Джала… Пожалуйста, сделай этот последний шаг, как ее отец. Вымоли ей прощение. Ее должны сослать…
– Сослать?
У Талискера от удивления расширились глаза.
– Да, Дункан, сослать. Тебя что-то удивляет?
– Нет, ничего.
– Отец?
– Пошли.
– Что скажешь, Дункан?
– Если меня спросят, я не стану лгать и говорить, что она невиновна. Я так думаю, Риган своим высокомерием сама себя приговорит. Но я попрошу о помиловании. – Талискер прошел мимо Мориаса и поравнялся с Эскариусом. – Это гораздо больше, чем она заслуживает, – пробормотал он.
У него был план. И хотя существовали небольшие проблемы, Джал знал, что ситуация содержит ростки его неминуемой победы. Он посмотрел на Большой Зал. Танцоры, свет в канделябрах, собаки, лежавшие около огня, были не просто заморожены на время, как раньше. Теперь они оказались закованы в лед. Что-то случилось с его магией. То, чем Джал владел раньше, казалось ему неизменным пределом, но его способности усилились. Сулис Мор закован в глыбы льда такие толстые, что снаружи даже звуки не проникали сюда. Физически это мало влияло на Джала, он просто отказался чувствовать холод. Его владения собственным телом оказалось достаточно. И все-таки он был несколько озадачен тем, что утратил контроль, и не сомневался, что ради спасения нескольких никчемных душ в дело каким-то образом вмешались боги.