«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации
Шрифт:
Утром Люда зашла за мной, и мы вместе пошли в военкомат. Только шли рядом, а не под ручку.
– Паша, мне нужно многое объяснить тебе.
– Не надо, Людочка, все и так понятно.
– Ничего тебе не понятно, ведь ты даже выслушать меня не хочешь.
– Мне не нужны твои объяснения, Людочка, что случилось, то уже не изменишь.
– Пашенька, я очень виновата перед тобой.
– Ничего ты не виновата, у тебя своя жизнь и ты распорядилась ей, как тебе было угодно. У меня своя – я тоже распоряжусь ею как угодно мне. Извини.
– Это ты, Пашенька, извини меня.
– Людочка, человек даёт обещание и сам его нарушает. Ты обещала ждать меня и не стала. Так что при чем здесь извинения. Извиняются тогда, когда делают что-нибудь нечаянно. Ты сама сделала свой выбор.
Мы зашли в военкомат, Петра Сергеевича ещё не было. Люда достала из сейфа печать и поставила мне её на отпускное удостоверение. Я молча положил бумагу в нагрудный карман и вышел. Почему-то мне стало легко и просто, словно
И вот каникулы позади, завтра уезжать. Мама наготовила мне провианта в поезд. Я собрал вещи в чемодан. И вдруг вечером зашла Люда. Она, как мне показалось, была немного навеселе. Спросила, когда я завтра уезжаю и можно ли прийти проводить меня. Я сказал, как хочешь.
Утром мы с мамой вышли из дома, я нёс чемодан, мама сетку с продуктами в дорогу. Нас догнала Люда: «Ой, чуть не опоздала. Здравствуйте Вера Николаевна. Привет Паша». Мы поздоровались и пошли все вместе на автобусную остановку. На остановке я попрощался с мамой и Людой. Она, видимо ожидала, что я предложу ей проводить меня до поезда, но я сказал ей: «Пока, будь счастлива». И все.
Глава 6
Второй курс пролетел также быстро, как и первый. Заниматься стало труднее и мне приходилось достаточно сильно напрягаться, чтобы не скатиться до троек. Строевая подготовка, на удивление, мне далась достаточно легко и меня частенько ставили в пример моим сокурсникам. Занялся спортом, получил второй разряд по бегу и гиревому спорту. Сам себе удивляюсь. Ведь я никогда раньше не занимался спортом. Письма от мамы я получал регулярно, так же быстро и отвечал. Она часто стала болеть зимой. Жалко, что помочь ничем не могу. Про Людмилу не слова. От Люды письма тоже приходили, но редко. Она описывала поселковые новости, погоду и прочее. О себе – ни слова. Письма кончались лаконично – целую.
Затем пришло письмо от мамы, где она сообщила, что умерла тётя Дуся. Замёрзла пьяная, не дойдя до дома. Я написал письмо Люде со своими соболезнованиями, но ответа от неё не получил. Пролетела зима, с морозами и снегом. С марш-бросками и стрельбами. Пришла весна. Получил письмо от Люды, короткое, в полстранички. Она писала, что выходит замуж и просила меня её простить. Я послал ей открытку с поздравлением и написал, что мне её прощать не за что. Наступило жаркое и пыльное, как часто бывает в Поволжье, лето. Отпуск в этом году был коротким – 10 суток не считая дороги.
Я вышел на своей станции. Меня никто не встречает. Сел в автобус, приехал в свой посёлок. Вышел с чемоданом. Никого на остановке нет. Быстренько дошёл до своего дома, захожу. На пороге встречает мама. Она приболела, разыгрался радикулит. Обнялись, мама поплакала.
Я зашёл в свою комнату переодеться и, о чёрт, опять все малое. Нужно завтра идти снова покупать обновки. Сели за стол обедать. Вдвоём. А нам никого и не надо. Нам хорошо вдвоём. Мама рассказала про дела в школе. Тяжело ей уже работать с детьми, здоровье стало подводить. А до пенсии ещё почти пять лет. Я рассказал про свою учёбу. Как-то мы начали отдаляться друг от друга. Видимо время разлуки берет своё. Час поразговаривали и говорить стало не о чем. О Люде ни слова. Пришла тётя Тамара. Тоже постарела, ходит как-то боком. Нога болит. Хорошо, что у мамы есть старая закадычная подруга тётя Тамара. Я её знаю столько, сколько помню себя. Посидели, посидели, да я пошёл спать, сказал, что устал в дороге. Лёг на свою кровать. Как я по ней скучаю в казарме. Какая-то она домашняя, родная. Сплю я на ней с самого детства. Полежал, не спится. Стал строить планы на завтра. С утра сразу в военкомат, отметиться. Пойду в форме, так как переодеться не во что. Затем в универмаг, купить новые вещи. Потом домой переодеться и пообедать. После обеда нужно маму отвести в больницу, пусть посмотрят, что с ней. Вот вроде и все. В военкомате увижу Люду, и что-то засосало в груди. Ведь я её любил, да, наверное, ещё продолжаю любить, хотя себе в этом не признаюсь. Весь год я о ней не думал, вроде бы совсем забыл. А оказывается – нет. С этими мыслями я и заснул.
В военкомат я заходил с бьющимся сердцем. Какая будет наша встреча? Открываю дверь, за столом сидит другая девушка в форме, Люды не видно.
– Здравствуйте, Вам кого?
– Здравствуйте. Я прибыл в отпуск, нужно встать на временный учёт. А как Вас зовут?
– Меня зовут Лена, а Вы кто?
– Павел Колокольников, прибыл из училища в отпуск. А Пётр Сергеевич на месте?
– Петра Сергеевича мы проводили на заслуженный отдых, ещё зимой.
– А где он живёт? Хочу зайти, поздороваться.
– Пётр Сергеевич уехал из посёлка, насовсем, дом продал. А куда, не знаю.
– А
– А мы с мужем переехали из соседнего посёлка. Уже три месяца назад.
– Понятно, -ответил я и подал Лене отпускное удостоверение.
Она поставила печать, и я пошёл в универмаг. После обеда, переодевшись в новую одежду я отправился сам в больницу. Мама со мной идти не смогла, она еле-еле ходила по дому, так болела спина. Я зашёл к доктору, он хорошо знал мою маму и выписал ей какое-то растирание. По пути зашёл в аптеку и купил лекарство маме. Народу на улице было мало – разгар рабочего дня, знакомые вообще не встречались. Люда тоже на глаза не попалась, хоть я и не торопился заходить домой, постоял возле своей калитки. Дома я снова переделал множество разных дел. Сад наш выглядел заброшенным, много сухих веток, между деревьев трава по колено. Сухие ветки я все вырезал и сжёг. Траву выкосил косой, благо я это умел делать с малолетства. В прежние годы наш сад был очень ухоженным, мама все лето работала в нем. Я всегда помогал. Весной сам делал обрезку яблонь, обрызгивал деревья, косил траву между деревьев. Теперь за садом ходить было не кому. Что мог я сделать за десять дней отпуска? А мама уже не могла, силы не те. Заглянул в сарай. Дров и угля почти не было, все мама сожгла за зиму. Я спросил, как быть? Она ответила, что дрова и уголь заказала в правлении и оплатила, теперь ждёт, когда привезут. На следующий день я с утра пошёл в правление к председателю и попросил все привезти, пока я дома. Председатель обещал завтра-послезавтра все завезти. Мою маму все в посёлке знали и уважали, поэтому в помощи никогда не отказывали. На другой день привезли и дрова, и уголь. Все выгрузили у забора на улице. Раньше мы с мамой все таскали вместе. Носилками. Теперь мне все это предстояло сделать одному, хотя мама настойчиво предлагала свою помощь, но я её, естественно, от этого избавил. Сказал, пусть лучше борщ варит, если может, а с этими вещами я сам разберусь. Не сегодня, так завтра все будет в сарае. Я переоделся и начал носить дрова в сарай. Потихоньку, с перерывами, к вечеру я управился. Только собрался закрывать калитку, как слышу: «Паша, привет». Меня как током стукнуло. Поворачиваюсь, стоит Люда с каким-то мужиком. «Бог в помощь, ты давно приехал? В отпуск?» – говорит Люда. Вижу, что она крепко навеселе, так же, как и её парень.
– Паша – это Коля, мой муж, а это – Паша, ты про него слышал, – сказала Люда.
Мы поздоровались. От Коли несло водкой конкретно. Он улыбнулся и говорит: «А лётчик? Первым делом самолёты, а девушки потом? Пролетел ты Паша своё счастье, вот что я тебе скажу», – и засмеялся. Мне хотелось ему сразу врезать, еле сдержал себя. Коля был на голову выше Люды и какой-то кабанистый. Здоровый, сутулый, но не толстый. Я ответил: «Каждому своё счастье нужно, а про чужое рассуждать не стоит». Коля набычился: «Это, что, в мой огород камешек что ли». Смотрю, он готов к драке. Но тут вмешалась Люда: «Колян, пошли домой, у нас с тобой ещё дела есть», – и потащила, слегка упирающегося мужа домой. В руке у неё была сетка, в которой лежала большая бутылка вина и банка магазинных огурцов. Они скрылись в своей калитке, а я пошёл к себе. На душе было муторно, как-то жалко стало Люду. Я зашёл в комнату, мама сразу увидела, что настроение у меня испортилось: «Павлик, что случилось?» – спросила она, хотя по её лицу я понял, что она знает, что случилось. Мама села на стул и говорит: «Павлик, не нужно о ней думать, ни к чему это. Пьёт она вместе со своим мужем. Как мать похоронила, так и пьёт постоянно. Из военкомата её выгнали, чем занимается – не знаю. Николай, вроде хороший парень, работящий, тракторист, но тоже выпивает часто, председатель мне жаловался. Во-общем, два сапога – пара. Жалко девчонку», – она вздохнула и по её лицу потекли слезы. «Мамочка, не нужно, каждый сам выбирает свою судьбу», – попытался я её утешить. «Нет Павлик, не всегда человек бывает кузнец своему счастью. Есть ещё такая вещь, как наследственность. Где-то на генном уровне у неё все это было заложено. Дед умер от водки, бабка – от водки, её мать, Дуся, царство ей небесное – от водки. Я надеялась, что гены Петра Сергеевича перебьют наследственность по материнской линии, но не тут-то было. Люда начала курить ещё в пятом классе, в восьмом я почувствовала от неё запах алкоголя. А сейчас что? Каждый божий день, как только я её увижу, она пьяная. И не дай Бог, будет у них малыш, кем думаешь он вырастит? Вот так вот, Павлик. А ты говоришь, кузнец своего счастья». Мы замолчали.
Отпуск пролетел незаметно. Пора возвращаться в училище. Третий курс жил уже не в казарме, а в общежитии. Можно спокойно ходить куда хочется, ложиться спать, когда захотелось, вставать на зарядку не нужно. Стало немного полегче. Закончились общеобразовательные дисциплины, начались специальные. Стало значительно интересней учиться. Письма от мамы приходили регулярно. Ей стало получше, реже стала болеть. Скучно ей одной, но ничего не поделаешь. Жизнь есть жизнь. Я уже никогда не смогу быть с ней. В одном из писем она написала, что у Людмилы родилась дочка Машенька. Что она уже год как не берет спиртного в рот. С Николаем они развелись, тот спился окончательно. Может, даст Бог, образумится, возьмётся за голову. Ладно, посмотрим. Хотя что мне до этого? У неё своя жизнь. Может бросит пить, дочку на ноги поставит.