«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации
Шрифт:
– Вижу, что готов, – Трофимыч улыбнулся.
– Модель самолёта не забыл?
– Никак нет, Як-52.
– Ну, орёл, полетаем?
– Так точно товарищ капитан, полетаем.
– Приступить к подготовке.
– Есть.
В голове моментально всплыли все указания по осмотру самолёта из Руководства и я, чуть было не рванул осматривать двигатель. Но тут прямо передо мной оказался техник, я почти столкнулся с ним. Он жутким шёпотом, так что было слышно на весь аэродром, прошипел: «Доклад». Я замер и пытаюсь быстро сообразить, что делаю не так. Но тут техник подносит руку к пилотке и бодро говорит: «Товарищ курсант, самолёт Як-52, бортовой номер 074 к вылету готов. Техник, старший сержант Васильев». И опускает руку. А я никак не могу сообразить, что должен ответить. В голове крутится устав, Руководство, но ничего приличествующего данному моменту там не находится. И я не придумал ничего лучшего, чем сказать: «Спасибо». Техник хихикнул и громко ответил: «Пожалуйста, рад стараться». Я обернулся на Трофимыча, он что-то записывал в журнал. По его улыбке было видно,
– Ну вот, ты же все знаешь. Чего разволновался?
Да, я и в самом деле все хорошо знал. Вчера на самостоятельных занятиях мы разбирали все этапы полёта. Каждое движение было отработано в голове. А перед этим ещё много раз на «тренажёре». Трофимыч посмотрел мне в глаза пару секунд и скомандовал: «В кабину. И не думай, что я сижу сзади и буду исправлять твои ошибки. Меня – нет, ты летишь один». Я улыбнулся ему в ответ. Все. У меня все на месте, все, что я должен сделать, я знаю точно. Дальше все шло как по маслу. Никаких проблем. Запустил двигатель, вырулил на полосу, взлетел. Полнейшая концентрация внимания на приборах. Обороты, высота, скорость, крен. Изредка, как того требовало Руководство, взгляд на землю. Хотя на земле я так ничего и не увидел, и даже не понял, зачем на неё смотреть. Трофимыча сзади не слышно, может он точно не сел в самолёт. Мне ведь не было видно. Понимаю, что это полная ерунда. Сидит он в своей кабине и делает пометки в своём журнале. Трофимыч подал голос при первом повороте: «Паша, следи за скоростью, при повороте она падает, а скорость – это жизнь. Как у нас говорят, лучше потерять тёщу, чем скорость в повороте». После третьего разворота понижаю обороты двигателя и начинаю потихоньку снижаться. Теперь приходится все чаще смотреть на землю, нужно поймать момент начала четвёртого разворота. Увлёкся и не заметил, как снизился ниже 100 метров. «Высота!», – прогремел в наушниках голос Трофимыча, да так неожиданно и громко, что я даже испугался. Глянул на высотомер, лечу ниже 100 метров. Должно быть не менее 150 – вспоминаю Руководство. Плавно беру ручку на себя. Снижение прекращается, потом начинается набор высоты. Это я почувствовал даже без прибора. «Скорость», – снова раздалось в наушниках. Я толкаю вперёд ручку газа и гляжу на указатель скорости, 150. По Руководству не менее 170. Теперь вижу, что стрелка высотометра переваливает за 150. Отдаю ручку от себя, теперь скорость быстренько подбирается к отметке 170 и уверенно собирается её превысить. «Про четвёртый не забыл?» – опять голос Трофимыча. Конечно, забыл, гляжу на землю и никак не могу найти отмеченные мною ориентиры для начала поворота. Но тем не менее начинаю делать поворот. Гляжу на указатель крена, на шарик указателя скольжения, который никак не хочет лежать в среднем положении, на скорость и высоту. Что-то все разбегается и мне никак не удаётся удержать постоянным крен, высота вроде в норме, но скорость выше 170. Выравниваю самолёт и ищу полосу, но что-то её не видно. «Следи за высотой и скоростью, полоса справа. Ручкой вправо, крен 30 градусов, затем выравниваешь, считаешь до трёх и так же влево, – голос Трофимыча был спокоен, – волноваться не надо, делай все как на тренажёре». Я немного упокоился и сделал все так, как сказал Трофимыч. Теперь я видел флажки на торце полосы. Она была точно передо мной. Я снова сконцентрировался на приборах. Скорость, высота. Высота, скорость. Очнулся от этого занятия, когда в наушниках снова раздался спокойный голос Трофимыча: «Ты куда собрался лететь, сынок?» Я глянул на землю и вижу, что посадочные флажки уже под нами, а высота ещё 10 метров. «Выполняй все по Руководству. Посадка с перелётом». Легко сказать выполняй. Я ручку от себя, как скорость сразу возрастает. Прибираю ручку газа, высота быстро начинает уменьшаться. «Гляди на землю, а не на приборы», – снова голос Трофимыча. Гляжу, трава под нами быстро проносится под крыло.
– Ручку от себя, двигателю малый.
Выполняю. Трава, однако, все быстрее и быстрее уносится под крыло. Чувствую, что ещё мгновение и самолёт со всего размаха ударится об землю. Беру ручку чуть-чуть на себя.
– Я сказал, от себя, а не на себя.
Я глянул чуть вперёд и увидел кусты, которые росли за торцом полосы. Они быстро летели на нас, а я не мог ничего поделать. Вдруг двигатель взревел на взлётном режиме, ручка сама, больно ударив по коленке, прижалась почти к самому сиденью. Это Трофимыч взял управление в свои руки. «Уход на второй круг, выполняй сам», – голос Трофимыча прозвучал совершенно обыденно, никакого волнения в
– Понял, что произошло?
– Не успел уследить за всеми приборами, – пролепетал я.
– И правильно, все твоё внимание должно быть на земле. Там и высота, и скорость, и крен.
– Но как же без приборов я узнаю скорость и высоту?
– Узнаешь, я научу. Приборы нужны только до высоты выравнивания, а потом только на интуиции. Овладеешь – будешь летать, нет – ищи работу на земле.
– Не хочу на земле, – почти что по-детски сказал я, – я научусь, обязательно.
– Запомни, самое главное в полете, нельзя концентрировать своё внимание на отдельных деталях, нужно уметь видеть все вокруг. Нужно видеть приборы, нужно видеть землю, ориентиры, видеть небо.
Это я запомнил на всю жизнь. Видеть Землю и небо, видеть облака. В этом и есть красота полёта. Это то, ради чего многие становятся лётчиками.
Вечером в курилке от вопросов не было отбоя. Уже весь курс знал, что я ушёл на второй круг. Что случилось, что произошло? Это, как я видел, мучило всех курсантов. И тогда на очередной вопрос, что произошло, я ответил: «Ты сколько пробыл в небе?»
– Ну, минут 10.
– А я почти 20.
Потом было много полётов, и с Трофимычем, и без него. И днём, и ночью. В хорошую погоду и в сильный ветер с дождём. И на Як-52, и на Ан-26. Время учёбы было спрессовано до предела, дни летели за днями.
И вот я сижу на своей кровати и держу в руках новенькие лейтенантские погоны, с голубым просветом. Я это, или не я? Как будто все это произошло не со мной. Я, простой сельский парнишка, видевший самолёты только в кино, никогда не мечтавший стать офицером, стал военным лётчиком. Как? Почему? Зачем?
Глава 3
Тёплая и уже пыльная весна 72 года. Я болтаюсь возле районного военкомата. Мама сказала, что она встретила своего старого знакомого, Петра Сергеевича, который работает в военкомате военкомом и он сказал, чтобы её сынок заглянул к нему. Вообще-то у моей мамы – каждый встречный её знакомый. Не удивительно, ведь всю жизнь она проработала в нашей школе. И она знает всю молодёжь посёлка – все учились у неё русскому языку и литературе. Мало того, она знает почти всех жителей посёлка, вернее тех, кто был папой и мамой её учеников. И вот я околачиваюсь возле военкомата и до сих пор не решил – заходить или нет. Призывной возраст ещё не наступил, да и в военкомат вызывают обычно повесткой, а не просят зайти через маму.
«Паша, ты чего там болтаешься, давай заходи, дело есть», – крикнул в раскрытое окно Пётр Сергеевич. Я его не очень хорошо знаю, живут они на другом конце посёлка. Захожу во внутрь и оторопел, на входе за столом сидит Людка в военной форме. Никогда не знал, что она работает в военкомате и носит военную форму. Людка – наша соседка, на два года старше меня. «Паша, привет! Заходи, Пётр Сергеевич ждёт тебя». «Привет», – буркнул я. Настроение почему-то сразу испортилось. Зря пришёл, подумал я. Людка, конечно, красивая девчонка, но парня у неё нет. Я, во всяком случае никого возле неё не видел. «Как-то совсем не кстати», – подумал я. Она мне очень нравилась несмотря на то, что была старше меня. Дверь кабинета раскрылась, на пороге стоит Пётр Сергеевич, в военной форме полковника. Протягивает руку, поздоровались: «Заходи Паша, присаживайся. Разговор есть». Я прошёл, сажусь на стул возле стола.
– Как дела, чем занимаешься? – спрашивает меня.
– Да все нормально, дядя Петя. Вот к выпускным готовлюсь.
– Чем после школы думаешь заниматься? Работать или учиться?
– Мама хочет, чтобы я поступал в институт.
– В какой? А сам что хочешь?
– Да не знаю ещё точно. Наверное, в институт связи.
– Паша, а ты не думал стать военным? – спрашивает Пётр Сергеевич. У меня даже под ложечкой что-то кольнуло, настолько это было неожиданно.
– Не знаю, дядя Петя, не думал. Мне до армии ещё целый год.
– Знаю Паша. Но в военные училища набирают с 17-ти лет. Выучишься, будешь офицером. Зарплата получше, чем у связиста. На пенсию раньше уйдёшь.
– Дядя Петя, мне про пенсию ещё рано думать, – улыбнулся я.
– И то, верно, – Пётр Сергеевич улыбнулся в ответ.
– Паша, есть у меня разнарядка на одного кандидата в военное училище. Качинское лётное военное училище.
– Да Вы что, дядя Петя! Я и самолёта настоящего в глаза не видел, какой из меня лётчик?
– Да ты не спеши, Паша. Это ведь я тебе предлагаю из уважения к Вере Николаевне, маме твоей. Она одна живёт, выйдет на пенсию, не легко ей будет. А тут ты – военный лётчик. Это какая помощь матери!
– Дядя Петя, я вот так сразу сказать ничего не могу, мне нужно с мамой подумать, сами понимаете. Вопрос серьёзный, вот так все поломать и уехать?
– Так Паша тебе хоть как уезжать из села придётся. Нет у нас здесь института связи. Это, кажется, в Ташкент ехать нужно. А окончишь институт и не захочешь в родное село возвращаться? Где здесь будешь работать? Провода по столбам привязывать? Паша, смотри на вещи серьёзно. Тебе хоть как придётся покинуть своё село если конечно не захочешь трактористом в МТС1 работать.