Черный всадник
Шрифт:
— Почему это тебя удивило?
— Потому, что я отпустила её домой вместе с теми двумя пленниками, которые передали тебе ярлыки!
— Отпустила?.. Домой? Тут что-то не так… — Палий покачал головой. — С теми двумя её не было… Они возвратились одни и сообщили, что Стёха осталась здесь.
Наморщив лоб, тревожно задумавшись, Варвара-ханум смотрела куда-то мимо собеседников. Лицо её побледнело. Тонкие белые пальцы, которые, видимо, давно не знали тяжёлой работы, непроизвольно мяли цветастую шёлковую шаль.
Наконец пересилив себя, женщина
— Позови Чору! Пусть зайдёт.
Чора не вошёл — вбежал весёлый, раскрасневшийся.
— Я тебе нужен, мама?
Она указала на миндер рядом с собой.
— Сядь сюда! — И когда сын сел, строго спросила, подчёркивая каждое слово:
— Чора, куда исчезла та дивчина? Стёха…
— Стёха? — По лицу юноши пробежала тень. От неожиданности он не сумел подавить смущение. Ещё больше покраснел. Однако сделал вид, что пытается вспомнить. — Ах, Стёха!.. Как же, помню! А вот куда она девалась, не знаю.
Варвара-ханум неотрывно смотрела на Чору.
— Как это не знаешь? Ты должен был отпустить её домой… Я ведь тебе велела!
— Я так и сделал.
— Когда?
— Тогда же. Вместе с теми невольниками.
Чора стал бледнеть. На лбу у него выступили бисеринки пота. Но отвечал он чётко, уверенно.
Женщина заколебалась.
— Ты правду говоришь, сын мой?
— Мама!.. — воскликнул Чора и медленно отвёл взгляд в сторону.
Мать подумала: мальчик никогда ни в чем её не обманывал; не может быть, чтобы он сейчас…
— Ну, хорошо… Иди, Чора!
Арсен и Палий недоумевали. Больше того, были потрясены. Сколько потрачено сил! Сколько было надежд! И все напрасно. Хотя… они оба заметили, что Чора смутился, недоговаривает, значит — скрывает… Но как заставить его рассказать все, что было?
Чора поднялся и быстро вышел.
В комнате наступила тишина. Казаки, повесив чубатые головы, думу думали: что делать дальше? Варвара-ханум тоже не проронила ни слова.
Нарушил молчание Палий.
— Значит, получается, дивчина исчезла бесследно… Такого не бывает! Должен же кто-то здесь знать, куда она делась! Как ты думаешь, сестра?
— Не знаю… Просто теряюсь в догадках.
— А не таит кое-что от тебя Чора?
Варвара-ханум взглянула на брата:
— И мне показалось, Семён!.. Я с ним поговорю… Сегодня вечером…
5
Ночь была тёмная и тёплая, даже душная. На небе перемигивались серебристые звезды. С широкого днестровского лимана доносились запахи водорослей, выкинутых на берег, кваканье лягушек.
Чора никак не мог заснуть. Голову лихорадили, никак не оставляли тревожные мысли. После разговора с матерью он понял, что приезд дядьки и казаков совсем не случаен. Они приехали за Стёхой! Хотят её выкупить и забрать с собой!..
Он лежал на кожушке, расстеленном на траве, под виноградными лозами, и смотрел в темно-синее небо, на далёкие манящие звезды. А думал о своём.
— О аллах, помоги мне! — шептали его губы. — Сделай так, чтобы эта гяурка Стёха, вопреки желанию отца и матери, вопреки всему на свете, стала моей первой женой!.. Она народит мне сынов, которые своими саблями будут служить тебе, о всевышний! Будут прокладывать пути в страну неверных во имя твоего величия и твоей славы!
Зашелестели ветви. Чора поднял голову.
— Ты здесь, сынок? — послышался тихий голос матери. — Не спишь?
— Нет, мама.
— Я посижу возле тебя…
— Садись, мама.
Варвара-ханум опустилась на край кожушка, положила тёплую руку на голову сына, пригладила жёсткие волосы. Из груди вырвался вздох.
Чора молчал. Он догадывался, для чего пришла мать, но не ведал, что ей сказать. Мысли его путались, грудь теснили стыд и тревога.
— Чора, — ласково прервала мать затянувшееся молчание. — Я знаю, ты не отослал тогда ту дивчину… Если б она уехала вместе с невольниками, то давно была бы у себя дома… Скажи, зачем ты так сделал? Почему не послушался меня? А?
Чора промолчал.
Варвара-ханум взглянула в его широко открытые глаза, в которых слабо отражался свет заезд.
— Почему ты не отвечаешь? — Она снова погладила сына по голове.
Чора порывисто схватил её руку, прижал к щеке, и мать почувствовала, как ладонь стала влажной от его горячих слез.
— Я люблю её, мама! — задыхаясь, признался он. — Как ты не поймёшь?! Она мне дороже всего на свете!
Теперь умолкла мать, смущённая, поражённая неутешным горем, прозвучавшим в словах сына и отозвавшимся в её сердце с ещё большей силой. Она безмерно обожала Чору, своего первенца, единственного… Чувство было таким нежным, глубоким, самозабвенным, что за его счастье готова была не только руку отсечь, но и жизнь отдать.
Как, чем помочь ему?
— Чора, скажи мне правду, ведь я не враг тебе. Ты не отослал её?
— Нет, — прошептал Чора.
— Спрятал от отца?
— Да.
— Где?
— Мама, я не могу сказать. Не спрашивай меня! — Отчаяние прозвучало в его голосе.
— Мне ты должен открыть все без утайки! — строго произнесла мать и сразу ласково добавила: — Бог свидетель, я никогда не использую твои слова тебе во вред.
— Мама!
— Слушаю тебя! — В материнском голосе снова прозвучали твёрдые, почти суровые нотки, присущие её характеру.
Наступила долгая пауза. Чора не отвечал.
Наконец заговорила мать. На этот раз тон её был покладистый, немного грустный.
— Глупенький мой! Если уж ты так влюбился в эту дивчину, разве я буду против того, чтоб ты взял её в жены?.. Наоборот, я стану тебе содействовать… Ведь завтра и дядька Семён, и брат Стёхи обо всем расскажут отцу, и кто знает, как повернётся дело… Я сказала, что отослала дивчину домой, а окажется, что она здесь. Не прикажет ли отец перевернуть все в улусах, чтобы обнаружить её? Для них. Иль для себя… Ты понимаешь?.. И если найдёт, тогда будет поздно предотвратить беду.