Черный

Райт Ричард

Бои состоялся в субботу после обеда в подвале одного из домов на Кэпитоль-стрит. Все белые, кто там был, бросили свою часть денег в шляпу, лежавшую на бетонном полу. Вход в подвал был разрешен только белым мужчинам, женщины и негры не допускались. Мы с Гаррисоном разделись до пояса. Над нами горела яркая электрическая лампочка. На руки нам надели и завязали перчатки, я посмотрел на Гаррисона и увидел, что он наблюдает за мной. Сдержит ли он обещание? Я был полон сомнений и тревоги.

Мы разошлись по своим местам, и я тотчас же понял, что не знал, на что иду. Я не умел делать вид, что дерусь. Мы с Гаррисоном

были так неопытны, что не смогли бы никого обмануть. Меня охватил стыд. Белые курили и грубо подзадоривали нас:

– Выбей этому черномазому мозги, ты, черномазый!

– Двинь ему, двинь!

– Да деритесь же вы, черномазые!

– Вдарь его в ...!

– Кровь из него выпусти!

Я сделал слабый выпад левой. Гаррисон слегка стукнул меня по голове, и, прежде чем я сообразил, что делаю, я сильно ударил правой Гаррисона в челюсть и разбил губу в кровь. Гаррисон нанес мне удар по носу. Бой начался, начался помимо нашей воли.

Я со стыдом понимал, что попался. Я бил все яростней, и, чем яростней я бил, чем яростней отвечал мне Гаррисон. Все наши планы и обещания были забыты. Мы провели четыре тяжелейших раунда, молотя друг друга изо всех сил, рыча, плюясь, проклиная, плача, обливаясь кровью. Мы избивали друг друга от бешенства и стыда за то, что позволили себя одурачить, кровь заливала нам глаза, и мы почт ничего не видели. Удары наносили не мы, а ненависть к тем, кого мы хотели обмануть. Белые установили каждый раунд по пять минут, и ни один из нас не решился прекратить бой и попросить передышки из страха оказаться в нокауте. Когда мы уже совсем выдохлись и чуть не падали с ног, нас развели.

Я не мог смотреть на Гаррисона. Я ненавидел его, ненавидел себя. Зажав свои пять долларов в руке, я побрел домой. После этого мы с Гаррисоном избегали друг друга. Белые пытались устроить нам еще одну встречу на ринге, но у нас хватило ума отказаться. Белые провоцировали на такие же бои других негров, и всякий раз, когда в мастерской об этом говорили, я убегал. Я чувствовал, что совершил что-то грязное, и мне ничем этого не искупить.

13

Однажды утром я пришел на работу раньше обычного и проскользнул в вестибюль банка, где негр-привратник тер шваброй пол. Выбрав среди разложенных газет мемфисский "Коммерческий вестник"), я стал его просматривать - как всегда, бесплатно. Добравшись до редакционной полосы, я обратил внимание на статью о некоем Г.Л.Менкене. Я знал, что Менкен редактор "Американских ведомостей", больше мне о нем ничего не было известно. Статья представляла собой яростное разоблачение Менкена и завершалась кратким гневным утверждением: Менкен - дурак.

Интересно, что же сделал этот Менкен, чем вызвал у южан такое презрение? Так на Юге хулили только негров, а ведь Менкен - белый. Какие же мысли высказывал этот человек, что его публично высекла такая газета, как "Коммерческий вестник"? Без сомнения, мысли, которые была не но вкусу Югу. Значит, не только негры недовольны тем, что происходит на Юге? Я знал, что во время Гражданской войны белые южане ненавидели белых северян, но лично мне не приходилось видеть, чтобы белый ненавидел белого. Ничего почти не зная о Менкене, я проникся к нему симпатией: ведь Юг, где меня не считали за человека, обрушил свою злобу и на него.

Как бы мне узнать побольше об этом Менкене? На набережной была большая библиотека, но неграм не разрешалось брать там книги, как не разрешалось гулять в городских парках и играть на стадионах. Я несколько раз заходил в эту библиотеку, меня посылали за книгами белые. Если б кто-нибудь из них помог мне сейчас достать нужные книги! Но как сделать, чтобы мой интерес к книгам не вызвал у них подозрения? Мне всегда удавалось скрывать от них свои чувства, свои мысли, и, если я сейчас по оплошности себя выдам, мне несдобровать.

К кому же обратиться? К еврею Дону? Но я ему не доверял, его положение мало чем отличалось от моего, и он чувствовал себя неуверенно, ненадежно. Со мной он говорил добродушно-насмешливо, не скрывая презрения. Его я боялся попросить взять для меня книги - он мог предать, чтобы лишний раз доказать, что он заодно с белыми и против черных.

Может, к хозяину? Нет, он - баптист и вряд ли поймет, зачем это негру вдруг понадобилось читать Менкена. О других белых, работавших в мастерской, вообще не могло быть речи: они либо сами были членами ку-клукс-клана, либо поддерживали его.

Оставался лишь один человек, не попавший в категорию врагов, - я слышал, как белые называли его "приверженцем папы". Он был ирландец, католик, и наши белые его ненавидели. Я знал, что он читает книги, так как он не раз посылал меня в библиотеку. Он может не согласиться, но вряд ли предаст, потому что его тоже ненавидят, как и меня. Я взвешивал в уме все "за" и "против" и никак не мог решиться.

Как-то утром я задержался возле стола, за которым работал ирландец.

– Я хотел попросить вас кое о чем, - прошептал я.

– Да?

– Мне хочется читать, но я не могу брать книги в библиотеке. Может быть, вы позволите мне воспользоваться вашим абонементом?

Он подозрительно посмотрел на меня.

– Я сам всегда беру по несколько книг.

– Понятно, - ответил я, прося его теперь взглядом.

– Слушай, парень, ты, кажется, хочешь втравить меня в неприятность? спросил он, глядя мне в глаза.

– Нет, сэр, что вы!

– А какая тебе нужна книга?

– Книга Г.Л.Менкена.

– Какая именно?

– Не знаю. А что, он написал не одну книгу?

– Он написал несколько книг.

– Я не знал.

– Почему тебя интересует Менкен?

– Просто я увидел его имя в газете.

– Это хорошо, что ты хочешь читать, - сказал он, - только не нужно читать всякую ерунду.

Я ничего не ответил. Может быть, он захочет руководить моим чтением?

– Я должен подумать - сказал он.
– Ладно, что-нибудь придумаем.

Я пошел было прочь, но он окликнул меня. В его глазах мелькнуло лукавство.

– Смотри, Ричард, ни одному из белых ничего не рассказывай.

– Что вы, сэр, - ответил я.
– Ни слова не скажу.

Через несколько дней он подозвал меня:

– Я буду брать книги по абонементу жены. А ты возьми мой.

– Спасибо, сэр.

– Сумеешь?

– Еще бы, сэр, конечно, сумею!
– заверил я.

– Если у них возникнет подозрение, тебе несдобровать.

– Я напишу такую же записку, как писали вы, когда вы посылали меня за книгами. И подделаю вашу подпись.