Черный

Райт Ричард

В обед я перешел улицу, вошел в подъезд и разыскал Гаррисона - он сидел на ящике в подвале, ел бутерброд и читал дешевый журнал. При виде меня он сунул руку в карман, блеснул его холодный, настороженный взгляд.

– Слушай, Гаррисон, что происходит?
– спросил я, остановившись на всякий случай поодаль. Он посмотрел на меня долгим взглядом, но не ответил.
– Я же тебе ничего не сделал, - продолжал я.

– И я тебе ничего, - пробормотал он, не сводя с меня глаз.
– Я никого не трогаю.

– Но мистер Олин

говорит, ты был утром возле мастерской, искал меня, и у тебя был нож.

– Да нет, - ответил он, и в голосе его послышалось облегчение.
– Я вообще сегодня не подходил к вашей мастерской.

Теперь он не смотрел на меня.

– Зачем же мистер Олин наговорил мне все это? Я на тебя не злюсь.

– Я думал, что ты хочешь пырнуть меня ножом, - стал объяснять Гаррисон.
– Мистер Олин пришел к нам утром и говорит, что ты собираешься убить меня, как увидишь, так и убьешь. Дескать, я тебя смертельно обидел. Только я ничего плохого про тебя не говорил.
– Он встал, все еще не глядя на меня.

– И я про тебя ничего не говорил.

Наконец он взглянул на меня, и мне стало легче. Мы, два черных парня, работавшие за десять долларов в неделю, стояли друг против друга и думали, зачем было белому морочить нас, спрашивали себя, можем ли мы верить друг другу.

– Ну зачем все-таки мистер Олин сказал, что ты приготовил нож? спросил я.

Гаррисон опустил голову и положил бутерброд на ящик.

– Я... я...
– он вытащил из кармана длинную блестящую финку, она уже была открыта.
– Я ждал, что будешь делать ты...

Ноги у меня стали ватные, я прислонился к стене, не сводя глаз со стального лезвия.

– Ты хотел меня зарезать?
– спросил я.

– Не ждать же, пока ты зарежешь меня. Мне моя жизнь дорога.

– Ты за что-то на меня злишься?
– спросил я.

– С чего ты взял, ни на кого я не злюсь, - смущенно пробормотал Гаррисон.

Я почувствовал, что был на волосок от смерти. Стоило мне подойти поближе к Гаррисону, и он подумал бы, что я собираюсь его убить, и всадил бы в меня нож. Но эка важность - один негр убил другого!

– Слушай, - сказал я.
– Не верь ты этому Олину.

– Теперь-то я понял, - ответил Гаррисон.
– Он хочет стравить нас.

– Хочет, чтобы мы просто так, за здорово живешь убили друг друга.

– Зачем это ему?
– спросил Гаррисон.

Я покачал головой. Гаррисон сел, все еще поигрывая ножом. Я засомневался. Может, он и вправду злится? Может, ждет, когда я отвернусь, и всадит мне нож в спину? Вот мука-то!

– Белым забава смотреть, как негры дерутся, - сказал я, выжимая из себя улыбку.

– Но ты же мог меня убить, - сказал Гаррисон.

– Для белых мы вроде собак, - сказал я.

– Я и не думал тебя убивать, - сказал Гаррисон.

– И я не думал убивать тебя, - сказал я.

Так мы разговаривали, стоя на безопасном расстоянии друг от друга, и в конце концов решили никому не говорить о нашей встрече. Пусть мистер Олин не знает, что нам известно, что он хотел втравить нас в драку. Даже если он на этом не успокоится, мы не будем обращать на его слова внимания. В час дня, когда я вернулся на фабрику, мистер Один поджидал меня. Вид у него был важный, лицо озабоченное.

– Видел Гаррисона?
– спросил он.

– Нет, сэр, - солгал я.

– Смотри, он подкарауливает тебя с ножом.

Меня душила ненависть, но я и бровью не повел.

– Ты нож купил?
– спросил он.

– Нет, сэр, - ответил я.

– Хочешь, возьми мой, - сказал он.
– Тебе придется защищаться.

– Не надо, сэр. Я не боюсь.

– Какой же ты дурак, черномазый, - прошипел он.
– Я-то думал, у тебя есть хоть капля соображения! А ты ждешь, пока тот черномазый выпустит тебе кишки. Он-то взял у своего хозяина нож, чтобы пырнуть тебя! Бери мой нож, балда, и кончай валять дурака!

Я боялся взглянуть на него; если бы я взглянул ему в глаза, мне пришлось бы сказать ему, чтобы он оставил меня в покое, что я понял его замысел, что никакой он мне не друг и, если меня зарежут, он просто посмеется. Но ничего этого я ему не сказал. Он был мастер и мог выгнать меня, если я ему не угожу. Он положил открытый нож на табуретку. Нож был совсем рядом, и я почувствовал непреодолимое желание схватить его и вонзить Олину в грудь. Но я этого не сделал. Я просто взял нож и положил себе в карман.

– Ну вот, так-то лучше, - сказал он.

Пока я работал, мистер Олин наблюдал за мной, стоя у своего станка. Когда я проходил мимо, уходя с работы, он меня окликнул.

– Слушай парень, - начал он, - мы велели этому черномазому Гаррисону держаться отсюда подальше и не приставать к тебе, понял? Но когда ты пойдешь домой, я не смогу тебя защитить. Если этот черномазый пристанет к тебе по дороге, пырни ею первый, не жди, пока он пырнет тебя, понял?

Я старался не смотреть на него и молчал.

– Как хочешь, черномазый, - сказал мистер Олин.
– Пеняй потом на себя, я тебя предупредил.

Я должен был разнести очки по нескольким адресам, но улучил минуту и забежал к Гаррисону. Он глядел на меня робко и угрюмо, он и хотел мне верить, и боялся. Гаррисон рассказал, что мистер Олин звонил его хозяину и сказал, чтобы тот передал Гаррисону, что после работы я подкараулю его у заднего входа и зарежу. Нам было трудно смотреть друг на друга, нас грызла тоска и недоверие. У нас не было зла друг против друга, мы же знали, что на убийство нас толкают наши белые хозяева. Мы снова и снова внушали себе, что не должны поддаваться белым, убеждали себя верить друг другу. Но где-то глубоко в каждом из нас копошилось подозрение, а вдруг он действительно хочет меня убить?