Черный
Шрифт:
– А ты сможешь?
– с сомнением спросила она.
– Почему ж нет, я в прошлом году часто занимался с классом вместо учителя, - сказал я.
– Ли, светлая головушка!
– восторженно пропела миссис Мосс.
Я ушел к себе в комнату, бросился на кровать и долго думал о семействе, в которое попал. Конечно, они все это всерьез, тут и минуты не стоит сомневаться. Но ведь мне нужно от жизни совсем не то, что они предлагают, и если б они об этом узнали, то, наверное, рассердились бы. Надо постараться, чтобы не узнали, по как это сделать? Может, мне вообще здесь не стоит жить,
Позже, когда я понял простую, земную философию Бесс и ее матери, я в полной мере осознал, до какой же степени моя семья оторвала меня от людей - не только от белых, по и от негров. Бесс и ее мать любили деньги, но они не стали бы разбиваться ради них в лепешку. Их душу ничто не сковывало, они не знали неутолимых желаний, не жаждали вечного спасения и искупления грехов. Они хотели простой, ясной, хорошей жизни, и, когда им встречался простой, ясный, хороший человек, они бессознательно тянулись к нему, с любовью принимали в свою душу и не задавали ему никаких вопросов. Но меня такая простая, безыскусственная доверчивость ошеломила. Я был к ней не готов.
Прошагав всю Бийл-стрит, я вскоре очутился в центре. Пальтишко у меня было плохонькое, сам я кожа да кости, и под ледяным ветром я продрог насквозь. На Мейн-стрит в окне какого-то кафе я увидел объявление: ТРЕБУЕТСЯ СУДОМОЙКА.
Я нашел хозяина, поговорил с ним, и он нанял меня, велел приходить завтра вечером. Платить обещал в первую неделю десять долларов, а потом двенадцать.
– Я обязательно приду. Пожалуйста, никого другого не нанимайте, попросил его я.
Хозяин сказал, что обедать и ужинать я буду в кафе. Надо лишь как-то устроиться с завтраком. Я зашел в магазин, купил банку свинины с зеленым горошком и консервный нож. Ну вот, теперь все улажено. Буду платить два с половиной доллара из своего жалованья за комнату, а остальное откладывать на поездку в Чикаго. Все мои поступки, все мои мысли были подчинены далеким мечтам.
Когда я сказал миссис Мосс, что нашел работу, она изумилась.
– Ты подумай, Бесс, только что приехал и сразу же нашел работу, сказала она дочери.
– Вот это энергия. Парнишка далеко пойдет. Он не из тех, кто языком болтает, он знает, что под лежачий камень вода не течет.
Бесс улыбнулась мне. Видимо, все, что я делал, приводило ее в восхищение. Миссис Мосс ушла спать. Я опять почувствовал себя неловко.
– Давай пальто, повешу, - сказала Бесс. Взяла мое пальто и нащупала в кармане банку консервов.
– Что это у тебя там?
– А, ничего, - пробормотал я, пытаясь отнять у нее пальто.
Но она вытащила из кармана банку и нож.
– Ты хочешь есть, Ричард, да?
– спросила она, глядя на меня с жалостью.
– Нет, не хочу, - пробормотал я.
– Пойдем поедим курицы, - предложила она.
– Не надо, я ничего не хочу.
Но Бесс бросилась к лестнице, крича:
– Мама! Мама!
– Не беспокой ты ее, слышишь!
– просил я девушку, ведь сейчас она расскажет матери, что я собрался есть консервы. Я сгорал от стыда и еле сдерживался, чтобы не ударить ее.
Спустилась миссис Мосс. Она была в халате.
– Вот, мама, смотри, что Ричард надумал, - сказала Бесс, показывая матери банку.
– Хотел есть консервы у себя в комнате.
– Господь с тобой, Ричард!
– всплеснула руками миссис Мосс.
– Зачем это ты?
– Ничего, я привык, - ответил я.
– Мне нужно накопить денег.
– Нет, я просто не позволю тебе питаться консервами в моем доме, возмутилась она.
– За еду я с тебя денег брать не собираюсь. Иди в кухню и ешь сколько хочешь, и никаких разговоров.
– Я ведь ничего в комнате не испачкаю, - возразил я.
– Да разве в этом дело, сынок? Зачем тебе сидеть одному и есть какую-то гадость из консервной банки, когда ты можешь сидеть со всеми нами за столом, честь честью?
– Я не хочу никого обременять, - сказал я.
Миссис Мосс пристально посмотрела на меня, потом опустила голову и заплакала. Я был потрясен. Мои поступки, мои слова вызвали у человека слезы - невероятно! Мне было так стыдно, что я даже рассердился.
– Просто у тебя никогда не было дома, - сказала миссис Мосс.
– Как мне тебя жалко, сынок.
Я весь ощетинился. Вот это уже ни к чему. Она хочет влезть мне в душу, а на душе у меня и без того горько, я никого туда не пущу.
– Да нет, миссис Мосс, вы ошибаетесь, - пробормотал я.
Миссис Мосс покачала головой и стала подниматься наверх. Я тяжело вздохнул. Ох, кажется, эта семья уже прибрала меня к рукам... Мы с Бесс сидели в кухне и ели курицу, но есть мне не хотелось. Бесс то и дело бросала на меня нежные взгляды. Наконец мы кончили ужинать и вернулись в гостиную.
– Как я хочу замуж, - прошептала она.
– У тебя вся жизнь впереди, - ответил я. Мне было тягостно и неловко.
– А я сейчас хочу. Я хочу любить!
Какая же она бесхитростная и простодушная, такой искренности я в жизни не встречал.
– Угадай, что я сейчас сделаю?
– спросила она. Потом подошла к столику, взяла расческу и снова вернулась ко мне.
Я с удивлением посмотрел на расческу, потом на нее.
– Не знаю. Зачем тебе расческа?
Вместо ответа она улыбнулась, приблизилась ко мне вплотную и коснулась расческой моих волос. Я отдернул голову.
– Что ты делаешь?!
Она засмеялась и провела расческой по моим волосам. Я обалдело на нее вытаращился.
– Не надо меня причесывать, я не растрепан.
– Ну и что ж что не растрепан, - возразила она, продолжая расчесывать мои волосы.
– Да зачем ты меня причесываешь-то?
– Хочется.
– Ничего не понимаю.
Она снова засмеялась. Я хотел встать, но она схватила меня за руку и не пустила.
– Какие у тебя красивые волосы, - сказала она.
– Волосы как волосы, у всех негров такие, - сказал я.