Чертов Лоб
Шрифт:
Раньше мне иногда хотелось поделиться с кем-то планами, вспомнить смешные истории о растяпах, рассказать о наиболее удачных делах по одурачиванию несчастных дворняжек. В конце концов, ничего худого здесь нет, отнюдь не грешно погреться в лучах заработанной тяжким трудом славы. Настанет день, когда я соберусь с силами и напишу толстенную, по-взрослому серьезную книгу о себе, о своих делах, о своих растяпах, о своей находке на утесе Чертов Лоб, которая станет шедевром, учебником, назиданием незадачливым коллегам и отповедью гадким дворняжкам. Но пока свободного времени нет, не стоит об этом даже думать.
Сейчас же, узнав о том, что обо мне знают, за мной пристально наблюдают сотрудники банка, я не испытал радости. Только страх. Принесу себе соболезнования за увлеченность, сердце сжалось беспокойством и тревогой.
В тот же день сделав попытку сознательно принести счету незначительный урон, делая покупки в момент, когда нужно продавать и наоборот, я осознал, что делаю себе лишь хуже, причем вдвойне. Брокерский счет, мой собственный карман страдает, это очень грустно. Пусть в банке считают меня кем угодно, хоть реинкарнацией Нострадамуса, но не думают, будто бы я что-то от них скрываю. Не стоит выказывать страх, это исключительно опасно. Глаза должны быть широко открыты, бессовестно-честный взгляд смело устремлен на собеседника. Нет, нет, мне скрывать нечего, я чист перед людьми и особенно пушист перед милейшими российскими законами!
Нечего говорить, звонок из банка напугал меня по-взрослому. Осторожность еще никому не повредила, даже самому матерому из тигров. На всякий случай заготовив достаточно сносную версию о своей собственной системе торговли, я то и дело пополнял ее деталями, которые однажды вполне могли меня оправдать. Одновременно с этим я разделил счет, переложив половину заработанных денег в кубышку наиболее известной кемеровской брокерской компании на имя жены. Воистину, в прошлом я поступил чрезвычайно дальновидно, оставив супруге после свадьбы девичью фамилию.
С тех пор оба моих счета росли настолько быстро, настолько позволял расти рынок акций и график с Чертового Лба. Денег у меня стало невероятно много. Тигр крепко спал, делая редкие неудачные попытки сбросить дрему. Сейчас вообще казалось чудным, как мог я находить в кошмарной кутерьме удовольствие, бегая по городу от зари до зари, тяжелейшим трудом зарабатывая на дворняжках считанные рубли, имея постоянные проблемы с полицией, приставами, прокурорами, судейскими работниками, вооруженными растяпами. Совершенно странное, чуждое, прежде неизвестное благодушие понемногу овладевало мной, толкало на необъяснимые с точки зрения здоровой логики поступки. Не просто какие-то деньги, а огромные, огромные деньги явно делали меня другим человеком.
Однажды, унылым зимним вечером я самолично позвонил Игорьку и долго объяснялся по поводу ученых из Новосибирска, научного оборудования, вертолета, упорно не заговаривая лишь о тайнах Чертового Лба. Достойный обитатель Осиновки был пьян, чрезвычайно туп, зол, раскалившись в процессе беседы как огнедышащий вулкан. Особенно поразительно то, что я не стал обещать селянину новые кисельные берега, шестиколесный внедорожник и частный остров в океане армянского коньяка. Напротив, я сходу признался, что солгал Игорьку исключительно в отместку за избиение и, если бы мог с ним справиться физически, лучше бы просто расквасил нос омерзительному здоровенному кабану. Игорек орал в трубку как душевнобольной, обещая все кары, которые сумел придумать для меня его ограниченный деревенский разум, а я только смеялся.
Следом, едва ли не на следующий день после телефонного разговора с Игорьком, произошла еще более ошеломительная вещь. Выключив компьютер в разгар торгов на бирже, я отправился на квартиру к своим убогим любимым родственникам. По пути прихватив настоящую гору игрушек гадким грязным детишкам, я купил жене какие-то дорогущие сережки, цепочки, браслетики, часики, в общем и целом удручающе мощно опустошив бумажник. Сожаления, все до малейшей капли испарились в тот миг, когда я увидел сияющее лицо сынишки, катающего по полу машинку, услышал визг доченьки, терпеливо и аккуратно распаковавшую большущую, едва ли не с нее ростом куколку. Хорошо дрессированная жена, привыкшая к истинно мужской твердости моей могучей руки, примеряла украшения с такой доброй неуверенной улыбкой, что я, каюсь, абсолютно размяк.
Тигр уже не спал. Тигр тихо скончался, отбросив хвост на клочья разодранных дворняжек. У моего до нескромности солидного состояния есть наследник, умнейший парень. Мы семья. У меня две красивые девчонки, жена и дочь. Почему бы им не жить по-взрослому, как они того заслуживают? Мы семья, и никак иначе. Наш путь на вершину, к спокойствию и тишине благополучия был очень сложен, мы едва не заблудились в лабиринте человеческих отношений, нас чуть не погубила работа. Теперь деньги есть, денег много. Почему бы нам всем не пожить, как мы того заслужили?
Блажь, угар, сумасбродство не отпускало меня никак не меньше трех недель. Купив хорошо отделанную просторную квартиру в центре Кемерово, я сделал срочный заказ мебели в порядочной элитной фирме. Затем последовало приобретение новенького автомобиля для жены. А однажды мы вчетвером посетили самый роскошный ресторан города, и целый вечер заказывали самые вкусные, самые дорогие, надеюсь, самые изысканные блюда, обращаясь друг с другом как с болванами из самого тончайшего самого китайского фарфора. Мы и были фарфоровыми болванами на аттракционе сумасшедшей щедрости! Временами на меня накатывала волна благоразумия, и я приходил в отчаяние от растущих непомерными темпами убытков. В такие моменты звон стали по скале Чертов Лоб становился оглушительным. Мне было то дико страшно, то самозабвенно весело, стрелка настроения без устали металась из стороны в сторону, с удовольствием достигая крайних положений.
Фейерверк безумия завершился отправкой семьи на отдых в далекие заморские страны. Семья, моя семья уезжала. Провожая семью в аэропорту, я окончательно раскис, попросил детишек обязательно помочь всем морским звездам, выброшенным на берег штормом. Мы дружно плакали всей дружной семьей, дружно всхлипывали, дружно размазывали слезы по щекам, будто расставались надолго или вообще навсегда.
Должно быть слезы отрезвили меня, как осколок сказочного зеркала великолепной Снежной Королевы, наконец-то заставили взглянуть на происходящее вокруг своими собственными глазами. Реальность ужасала. Так много потратить денег на бездарных бездельников?! Тигр возвратился из жуткой обители мертвых, поднимаясь на дрожащие от бессилия и злости лапы. К биржевым торгам я вернулся полностью подавленным, в чудовищно мрачном расположении духа. Цены на акции эмитента "Нефть Росинского" не ждут разнюнившихся идиотов, ни секунду не стоят на месте! Столько времени упущено, столько денег зря потрачено на пустоголовую уродину и пару сопливых ублюдков! Сколько теперь придется наверстывать!
Вечером того же неудачного дня в дверь позвонили. На цыпочках подкравшись к двери, я разглядел в глазке громоздкую фигуру Игорька. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, селянин давил и давил на кнопку звонка.
Не дождавшись отклика, он постучал, явно намекая, что не уйдет просто так. Увы, в памятном телефонном разговоре со мной приключился приступ самонадеянности, переросший в припадок сурового кретинизма. Уверившись в полнейшей неуязвимости, я сообщил деревенщине нынешний адрес и был так непроходимо туп, что за прошедшее с момента беседы время не удосужился сменить квартиру.