Чертовка в Академии магии
Шрифт:
Я хотела попрощаться с городом, с колонией, с материком. Здесь прошла вся моя сознательная жизнь. Мне не жалко расставаться, я, как в своё время папа, готова бросить насиженное место и отправить в неведомые горизонты. Но в груди что-то щемит. Нежность? Благодарность?
— А я ведь думала однажды вернуться и выкупить построенный папой дом, — признаюсь я.
Калеб не простил мне поражение. Не иначе как в злобе, разнёс хлипкое строение. Вместо родного дома я смотрю на груду обломков и два торчащих из них упрямых столба.
— Прости,
Что за глупость?
Я оборачиваюсь:
— Рамис, ты о чём? Этот дом невозможно было сохранить. Даже если бы я вернула его в собственность. Колония развивается, центр потихоньку начинают перестраивать. Однажды доберутся и сюда, приказом обяжут снести хлипкие, портящие вид города строения. Нет, это я так, от неожиданности. В конце концов, это просто доски.
— И связанные с ними воспоминания.
— Воспоминания всегда со мной, — улыбаюсь я.
— Госпожа? — окликает кучер.
— Ещё минуту, и трогай.
Я смотрю на обломки, прощаюсь, запоминаю. В тот раз я обыграла Калеба, но впредь я никому не позволю себя обижать.
Экипаж трогается, я задёргиваю штору. Скоро начнутся портовые неблагополучные кварталы. Днём экипаж трогать не должны, тем более перед отходом лайнера главный проспект, соединяющий порт и центр города, контролируют даже не полицейские, а военные. Но лучше лишний раз не показываться, не провоцировать.
Что мы близко, я чувствую по изменившейся дороге. Слишком часто здесь возят грузы, образуются колдобины, рытвины, экипаж начинает то и дело подпрыгивать. Рамис обнимает, притягивает к себе, чтобы я не ударилась. Приятно… Рамис удивительно заботлив.
Когда экипаж останавливается, я вздыхаю и не тороплюсь выбираться из объятий. Может, пока мы ещё внутри, похулиганим? Ничего серьёзного, для начала мне хватит пары тысяч поцелуев.
— Господин, госпожа, прибыли, — докладывает извозчик.
Рамис ехидно ухмыляется, щёлкает меня по носу, выбирается на улицу и подаёт мне руку.
— Похоже, мы очень рано, — замечаю я.
Есть грузовые суда, они пассажиров либо вообще не берут, либо берут неохотно и чаще всего нелегально. А вот пассажирские спокойно принимают грузы, с пустыми трюмами не ходят. И пока ещё завершается погрузка.
Рамис дожидается, пока кучер выгрузит наш багаж, весьма скромный кстати, расплачивается.
— Мирта, подождёшь? Мне надо в администрации штамп получить.
— Конечно.
Для ожидающих посадки пассажиров отгорожено что-то вроде террасы. Мы действительно приехали слишком рано, людей почти нет. Пара в возрасте и при них девушка, очень похожая на женщину. Видимо, супруги решили вывезти дочь в метрополию. Седой военный прикладывается к фляжке, и я очень сомневаюсь, что в ней вода, скорее поверю в крепкий коньяк. Кутается в слишком тёплую, не по погоде, шаль женщина в глубоком трауре, одежды полностью чёрные. Рамис провожает меня до скамейки, спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь, забирает чемоданы и обещает обернуться мигом.
Интересно, каково
Вспоминается кошмар. Сон больше ни разу не повторялся, а вот сейчас на ум пришёл. Та его вариация, когда болото поглотило корабль.
Лучше перестать думать о плохом, к демонам!
— Мирта.
Ах вот же!
Я невольно вздрагиваю и со злостью до боли сжимаю кулаки. Этот прокуренный голос я ни с чьим не перепутаю. Я медленно поворачиваюсь и одновременно встаю на ноги.
— Калеб.
Откуда только узнал? Или по делам в порту, а меня увидел? Впрочем, без разницы. Жалко время тратить.
— Вот значит как. Я для тебя недостаточно хорош, а под столичного легла. Шлюха!
Логики в претензиях нет, но хоть бы намёк на неё.
— Калеб, ты мне не брат, не опекун, не дальний родственник. С кем я, тебя не касается. Всего доброго.
— Да щ-щас! — он бросает взгляд на лайнер. — Отплытие через полтора часа, опоздавших не ждут. А ну пошли! — протягивает руку, явно собираясь меня схватить.
Я отступаю на шаг.
— Ты отдаёшь себе отчёт, что похищение — это серьёзное преступление?
Калеб игнорирует предупреждение, замахивается. Я закутываюсь полупрозрачным щитом. Страха нет. С магией я справлюсь. Да и без магии. Здесь не тесный закуток в проулке, открытое пространство, увернусь. Калеб мощный, но в ловкости я его превосхожу.
Я сосредотачиваюсь на противнике. Уверенность в своих силах не повод недооценивать противника. Вдруг у него припрятан парализующий артефакт? Не может же он всерьёз рассчитывать уволочь меня средь бела дня на глазах у военных? Я же буду кричать, отбиваться. А вот сказать, что девушке стало плохо…
Артефакта у него вроде бы всё же нет, а вот не первой свежести большой платок, который вполне сойдёт за кляп, есть.
Выдержит мой щит или нет? Тупой удар кулаком — сто раз. Но Калеб может и удивить, неприятно удивить.
Ударить Калеб просто не успевает. За его спиной появляется Рамис. Жёстко ухватив Калеба за запястье, он резко выкручивает ему руку за спину. Калеб, вскрикнув от боли, позволяет себя скрутить. Рыпаться даже не пытается, лишь поскуливает.
— Как ты жалок, — морщусь я.
— Генри, — подзывает Рамис одного из своих подчинённых. — помнится, ты был не против задержаться в колонии?
— Г-господин?
Обрадованным Генри не выглядит.
— Отправишься следующим рейсом, — непреклонно заявляет Рамис. — Проследи, чтобы молодой человек по закону ответил за оскорбление моей невесты.
— И покушение, — подсказываю я.
Рамис согласно кивает и заканчивает:
— Расследуй, не причастен ли молодой человек к принуждению девушек работать в борделе. Похищения, сутенёрство. Ложные обвинения не нужны, но проверка должна быть самой тщательной.