Червонные сабли
Шрифт:
– Потому и деремся с буржуями, чтобы этого не было, - сказал Ленька.
– Тогда придумал Кампанелла разбить цепи рабства и построить государство под названием «Город Солнца», чтобы в этом государстве все было общим и навсегда исчезли зависть, пороки, измены...
Сергей так горячо рассказывал, что сам волновался. Он раже приподнялся на локте. Разведчики тоже притихли. Махметка и тот угомонился и больше не шутил.
– ...И заживут в том государстве люди дружной семьей, станут звать друг друга братьями, старших - отцом и матерью. Жить все будут в больших, светлых домах и все вместе обедать. По одну сторону - женщины в красивых одеждах. По другую - мужчины. А подавать должны дети, тоже нарядно одетые, а во время еды музыка играет...
Рядом с Сергеем послышался негромкий храп.
– Музыка заиграл...
– сказал Махметка и толкнул Антоныча.
– Не трожь, нехай спит, - сказал Ленька.
– Рассказывай дальше, Сергей.
– Труд в том городе Коммуны будет приносить радость и счастье, и каждый человек выберет себе работу по душе и таланту. И чтобы рабочий день продолжался четыре часа. Остальное время люди займутся науками или играми, для развития телесных мускулов, по-нашему, значит, гимнастика. Люди тогда будут жить до ста лет и даже до двухсот.
– Ничего себе!
– не удержался от восклицания Махметка, а Ленька замахнулся на него.
– Дождешься ты у меня сегодня!..
– В том государстве Коммуне детей будут любить не потому, что они наследники нажитого отцовского богатства. И никто не пойдет на преступление, чтобы получить для сына выгодную должность или копить для него деньги. Только за честность и за труд будут любить детей, за верность народу и государству.
Такие рассказы Ленька мог слушать до утра. Если речь шла о Коммуне, он не мог оставаться спокойным и слушал доверчиво и жадно. Вот так же и Васька мечтал о будущей жизни. Здорово все сходится у Васьки и у Кампанеллы.
А Сергей продолжал рассказывать увлеченно, и уже, наверно, сам не замечал, где говорил о Кампанелле, а где свое прибавлял.
– ...А еще, писал Кампанелла, не будет в том Городе Солнца некрасивых людей. Игры на природе разовьют тело, придадут коже здоровый цвет. Особенно красивыми будут женщины - стройными, сильными, выносливыми. И они сами будут побивать камнями тех женщин, которые искусственно себя приукрашивают - румянят щеки, подводят ресницы или носят обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше, а заместо этого приносят вред своему телу и калечат потомство... Или есть любители играть в карты: сгорбятся над столом и сидят целый день... В Городе Солнца такие сидячие игры будут запрещаться. Хочешь играть - бери мяч, бегай, борись, стреляй из лука в цель, словом, чтобы польза была развитию тела. Вот как разумно и красиво будут жить люди...
Понемногу светало, замолк перезвон буферов, и только где-то далеко пел рожок стрелочника. Спал большой город от края до края, а Сережка все рассказывал о той манящей жизни в будущем и закончил словами, прозвучавшими сурово и твердо:
– Замучили Кампанеллу за его мечту. Умирая, он сказал вещие слова. «Все равно, - говорит, - через борьбу, тюрьмы и пытки придет человечество к светлой Коммуне...»
Махметка спал. Звезды в небе уже не казались голубоватыми, как ночью, а золотыми. Хорошо мечтал Сережка о Коммуне. Что-то вечное было в его словах, как в этих далеких мерцающих вселенных мирах.
Скоро и Сергей умолк, один Ленька не мог уснуть и смотрел на притихшую станцию. Он видел блестевшие рельсы. Светлые дороги уходили вдаль, точно в будущую жизнь, о которой рассказывал Сергей... «Иди, Ленька, дальше в путь, - вспомнились слова Сиротки.
– Иди, потому что революция не кончилась и за нее еще долго надо биться...»
5
С появлением в Харькове Оки Ивановича жизнь буденновцев пошла веселее. Бойцы уже не томились бездельем, Приходилось бегать по городу с поручениями. Городовиков старался раздобыть что только можно для будущей армии: где сотню кавалерийских седел, где мешок сахару, ящик подков, повозку фуража. Бывший буденновский эшелон обрастал новыми вагонами с амуницией и снаряжением.
Бойцы со случайных пайков, с сушеной воблы и прогорклой крупы перешли на щедрое довольствие, какое только было возможно в то суровое время. Повар Антоныч развернул свои кулинарные способности: из одной коняги ухитрялся приготовить и добрый суп, и перловую кашу с мясом для целого дивизиона со службами.
Держалась небывалая жара, горячий ветер поднимал облака пыли, и она оседала на тополя, на кусты желтой акации. У бассейнов стояли очереди за водой, не было хлеба. И все-таки в городе кипела жизнь. Призывные пункты атаковали добровольцы. То и дело по Сумской, Екатеринославской и Мироносицкой проходили с песнями отряды комсомольской молодежи с винтовками на плече.
Сто потов сходило с Леньки, пока он вместе с друзьями метался по городу со всякими поручениями. Если удавалось что-нибудь раздобыть в местном гарнизоне, тащил на себе через весь город, терпел, но был доволен: прибавлялись запасы, бойцы трудились не напрасно.
В городе всюду пестрели лозунги, призывающие к борьбе с Врангелем. Ленька любил рассматривать плакаты. Особенно понравился ему рисунок в стеклянной витрине на Сумской. С горы мчится красный всадник, в руках - длиннющая пика, а на ней, как жуки на булавке, нанизаны белогвардейские генералы: Колчак, Юденич, Деникин. И лишь один маленький человечек-козявка с надписью: «Врангель» замахнулся на всадника саблей. Смешным и жалким выглядел черный барон перед грозным кавалеристом-великаном.
Хороший плакат, ничего не скажешь! Только Ленька нарисовал бы по-своему: слетелись отовсюду стервятники - Пилсудский, Керзон, Ллойд Джордж - и напали на молодого сильного орленка. А у него гордая надпись на груди: «РСФСР». Хотят хищники заклевать орленка, да не получается. Расправил он могучие крылья и р-раз!
– пух и перья летят. Два!
– и кубарем закувыркался лорд Керзон. Всех победил бы красный орленок на Ленькином плакате!
Буденновский эшелон стали выводить на главный путь. Подошел маневровый паровозик - грязный, с заплатками на боках, и стал перегонять вагоны взад-вперед. Наконец он вытащил длинный состав из тупика. Вереница вагонов, готовясь в дальний путь, подкатила к перрону вокзала.
На смену маневровому паровозу пришел новенький, блестевший свежей покраской большой и сильный паровоз. Он весь был расписан лозунгами и рисунками. Спереди - большая красная звезда, а по тендеру надпись: «Да здравствует коммунизм во всем мире и дорогой Ильич, руководитель его!»
6
Бывают же неожиданности: перед отправлением Ленька столкнулся на вокзале с Тонькой. Сначала подумал, что обознался, - слишком невероятной казалась эта встреча. Но это была Тонька. Коротко подстриженная, в Абдулкиной кепке, в красной блузке, сшитой из генеральской подкладки, с фанерным баульчиком в руках, она растерянно оглядывалась по сторонам. Ее толкали, а она хмурила лоб, точно соображала, что делать и куда идти.