Червонные сабли
Шрифт:
– Пулеметчиком.
– А знаешь хоть, с какого конца стреляет пулемет?
– снова задал ядовитый вопрос Прошка.
Трудно было сдерживать себя, а надо. И Ленька спокойно предложил:
– Можем поспорить, кто лучше знает пулемет.
Махметка будто того и ждал. Он кинулся искать глазами пулемёт. Поблизости стояла распряженная тачанка. Махметка ухватился за дышло и подкатил ее поближе. Прошка выжидательно смотрел и болтал ногой.
Вместе с ездовым Махметка расстелил на земле брезент, снял «максим» с тачанки и повернул пулемет стволом в сторону Прошки, точно собирался скосить его с «трона». Тем временем Ленька достал из кармана красный платок, свернул его в несколько раз и стал завязывать себе глаза.
Бойцы повскакали с мест, заинтересованные тем, как разрешится спор между Прошкой и «лектором».
Когда приготовления были закончены, Махметка подвел за руку к пулемету Леньку, и тот опустился на колено, ощупал кожух, пошарил ладонью по брезенту, как бы запоминая места, куда будет складывать разрозненные части. Затем быстрыми движениями, с завязанными глазами, стал разбирать пулемет и раскладывать его части на брезенте - одни справа, другие слева. Делал он это быстро и ловко. Махметка расталкивал столпившихся вокруг бойцов:
– Не мешайся, отойди!
– Да он видит, - засомневался мальчишка-трубач.
– Как же он слепой разбирает?
– Видит?
– вскипел Махметка, сорвал с себя шапку и надвинул на глаза Леньке поверх повязки.
– Теперь тоже видит? Нет? Тогда не бреши и отойди сторонка!
Кое-кто из бойцов взобрался на тачанку, чтобы лучше видеть, как Ленька собирал пулемет. Вот он напоследок щелкнул крышкой, сорвал повязку и бросил ее Прошке.
– Твоя очередь.
– Буду я руки смазкой пачкать, - сказал Прошка, и в голосе его послышалась неуверенность.
– Ага, струсил? Гайка слаба!
– донимал Прошку Махметка.
– Тебе надо в голове дырка вертить, мозги наливать.
– Кто на что мастер, - загадочно проговорил Прошка и кивнул мальчишке-трубачу: - Матвей, дай-ка вон ту подкову.
Трубач поднес подкову, и Прошка сжал ее в своих ручищах, переломил и половинки вернул мальчишке.
– Отдай лектору, пускай склеит.
– Ну и силища у тебя, Прошка!
– Попался бы ему Врангель - наверно, в узел бы его завязал.
– И никакая Антанта не развязала бы.
Раззадоренные спором, бойцы бросились повторять Ленькин фокус, завязывали себе глаза, отталкивая друг друга, пытаясь вслепую разбирать пулемет, но выходило одно баловство.
К Леньке подошел кавалерист в английском френче и потертых кожаных галифе. Это был Павло Байда, киевский комсомолец. В дивизии имени Блинова он был командиром разведчиков. Байду любили за красивый голос, он знал много народных украинских песен и часто пел, да так, что заслушаешься. Бойцы и командиры уважали Байду за скромность и смелое сердце.
– Молодец, - сказал Байда и пожал руку Леньке. Обернувшись к своим, он по праву старшего скомандовал: - Все по местам, собрание продолжается.
Бойцы присмирели. Даже Прошка затих.
А у Леньки аж сердце заныло: куда проще в атаку ходить, чем стоять на трибуне. И вспомнился ему далекий Маныч, ряды комсомольцев, стоявших перед дулами винтовок, нацеленных в грудь. Падали товарищи под залпами врага и точно просили смертью своей: «Отомсти за нас!» Как же не сказать о них горячее слово?
– Товарищи! От Дона до Буга, от Днепра до Черного моря пылают села и города, бьют нагайками детей, отнимают хлеб и землю, угоняют молодых с винтовками... Кто пришел и мучает бедняков?..
Ленька сурово оглядел собравшихся и прочел в их глазах вопрос: «Кто же?» И он продолжал:
– То помещики и капиталисты хотят загнать освобожденный народ в подвалы и надеть на него царские кандалы. То кровавая победа богатых над бедными, торжество частной собственности над идеями Коммуны!
Снова Ленька посмотрел строго на бойцов, словно спрашивая: можно ли допустить такое, чтобы богачи издевались над бедняками и чтобы Коммуна, за которую идет битва, погибла под ударами буржуев?
– Товарищи!– Голос Леньки зазвучал уверенней, внимание людей волновало его.
– Эти бедствия зовут нас к защите революции. Вступай же в свой Коммунистический союз, молодой рабочий и крестьянин! Классовые враги боятся нашей организованности!..
Увлекшись чтением листовки и сам переживая ее пламенные слова, Ленька не видел, как незаметно подошел комиссар Макошин, сел в последнем ряду и стал слушать вместе с бойцами.
Листовка заканчивалась, а Ленька только разошелся, ему захотелось самому что-нибудь сказать. Да и комсомольцы смотрели доверчиво, будто ждали его слов.
– Кто такие комсомольцы?
– Ленька спросил почти грозно.
– Это герои беззаветные, которые первыми идут в бой, первыми получают пулю в грудь, но и врага кладут в могилу!
Ленька переждал минуту и закончил:
– У нас мало пулеметов, и это из рук вон плохо, то есть нехорошо. Но мы обойдемся теми, которые есть. У нас не хватает патронов - будем рубить шашками. Но мы не можем обойтись без комсомола!..
Речь Леньки понравилась бойцам. Не гляди, что в красных штанах, а говорит складно!
Со всех сторон посыпались вопросы:
– Браток, когда нам коней дадут?
– А у меня обувки нету.
– Скажи, как Ленин себя чувствует?
– Поправляется, - ответил Ленька, хотя сам не знал, так ли это на самом деле.
– Скажи, товарищ, а тем, кто беспартийный, можно в комсомол поступить?
Ленька заколебался, ему было велено записывать в тетрадку только комсомольцев, а как быть с желающими записаться? На выручку пришел Макошин, подошел к Леньке и стал рядом с ним.
– Можно. Кто хочет вступить, пишите заявления.