Чешские юмористические повести
Шрифт:
Первым нас приветствовал серый пес, который лежал перед конурой и безуспешно пытался ловить мух, облепивших его гноящиеся веки. Испугавшись нашествия стольких людей, он с хриплым лаем задергался на цепи, но смолк, как только из домика вышла высокая женщина. При виде брачного посредника она вдруг застыдилась, покраснела и тоненьким голоском захихикала.
Посредник сорвал с головы коричневый цилиндр, галантно поклонился и торжественно провозгласил:
— Вот и мы, барышня Ангелика.
— Очень рады,— ответствовала
Мы вошли в уютную, славную комнатку. Все тут дышало свежестью и порядком. Из садика доносилось пенье птиц, а прыгающая в позолоченной клетке канарейка старалась превзойти их громкими трелями.
Во главе стола, в удобном кресле, обложенная подушками, восседала старая дама. При нашем появлении она нацепила очки и принялась внимательно, пытливо нас разглядывать.
— Моя матушка,— представила ее барышня Ангелика.
Старая дама приложила к уху большой слуховой рожок и спросила:
— Кто эти люди?
Ангелика наклонилась к рожку:
— Это… матушка…— и не смогла договорить, ибо все ее тело затряслось от нового приступа смеха.
Пока дочь задыхалась и отирала выступившие на глаза слезы, старая дама с упреком произнесла:
— Ах, Ангелика, нельзя быть такой несдержанной. Это неприлично.
Посредник, я, Ангелика, Индржих и Людвик по очереди кричали в рожок, объясняя старой даме цель нашего прихода.
Старуха смерила Людвика испытующим взглядом и заявила:
— Мне кажется, жених слишком молод для нашей Ангелики.
Опять пришлось склоняться к рожку и кричать, что жених вовсе не Людвик, а папенька. Наши объяснения производили столько шума, что случайные прохожие испуганно останавливались на улице: уж не случилось ли здесь какой беды? Беседа была не из легких, то и дело возникали недоразумения. Не выдержав, невеста убежала в кухню, где своим хохотом вспугнула кошку.
Доведенные до изнеможения, мы отказались от всяких попыток продолжать беседу, и лишь посредник, проявив себя как человек действия, все еще не сдавался. Дико жестикулируя, он трубным гласом расписывал мамаше достоинства Индржиха, уверяя, что подобного жениха нынче вообще не сыщешь, пройди хоть всю Чехию с запада на восток.
— Пан Индржих — сама доброта,— ревел посредник.
— Что, что случилось? — еле шевелила губами старуха.
— Я говорю…— орал посредник в рожок,— Индржих, жених то есть, хороший человек. Понимаете — добрый! Словом, симпатяга! Достоин всяческого уважения!
— Да, да,— жалостливо закивала старуха.— Вот и я говорю: главное — здоровье. У меня оно пошаливает. Желудок совсем никуда не годится. Разложила я карты, и выпала мне дальняя дорога. А ведь известно, какая дорога может ожидать женщину в мои годы… Значит, пан Индржих пришел свататься к нашей Ангелике. А кто эти двое? — она показала на нас.
— Это его дети,—
— Какие дети? — не понимала старуха.
— Дети…— кричал посредник.— Его дети… То есть не его, а первой жены!
— Это худо,— грустно заключила старая дама,— у меня тоже бывают дурные сны. Тут как-то приснились волосы… Но вы еще не сказали, кто эти юноша и девушка…
Индржиху надоели утомительные переговоры, он вышел на кухню, где Ангелика приготовляла для гостей кофе, сел на стул и, простодушно глядя на раскрасневшуюся девушку, спросил:
— Вы хотите выйти за меня, барышня Ангелика?
Ангелика была так поражена этим простым вопросом, что забыла хихикнуть. И только вздохнула.
Индржих истолковал этот вздох не в свою пользу.
— Конечно,— печально продолжал он,— я не подхожу для вас. Я уже не молод и нет во мне ничего особенного. Но поймите, раз у меня столько детей, просто уйма детишек, одному мне за ними не углядеть! Вы должны выйти за меня, не то они разбегутся кто куда, где мне их потом искать… Так вы согласны?
— Да,— прошептала девушка.
— Вот и прекрасно,— радостно заключил Индржих. Он встал, вернулся в комнату и обратился к брачному посреднику, который в этот момент, обессиленный и потный, упал на стул:
— Не нужно больше кричать, уважаемый. Она согласна.
— Великолепно! — просипел посредник.— Теперь остается испросить у матушки благословения.
Старая дама вновь приложила к уху рожок, и брачный посредник громогласно объявил ей новость.
Немалых усилий стоило ему растолковать, что произошло. Наконец дама заплакала и произнесла:
— Будьте счастливы, дети мои!
И сделала попытку, как положено, благословить молодых, чему помешал новый взрыв смеха счастливой невесты.
Свадьба была многолюдная и пышная. Людвик взял на себя хлопоты по делам, касающимся формальной стороны заключения брака. Договорился со священником, обошел знакомых и пригласил на свадебный ужин, бегал, что-то раздобывал — словом, старался вовсю. Я же следила за тем, как нанятые женщины мыли, скребли и терли наш дом. Чистенько одела детей и всячески заботилась, чтобы новое жилище произвело на нашу матушку самое благоприятное впечатление.
Но, увы, случилось нечто, испортившее нам праздничное настроение. Все уже было готово, чтобы идти в костел, гости терпеливо ждали, когда невеста закончит свой туалет, как вдруг дверь распахнулась и вошел какой-то долговязый хмурый подросток. Пыль на его одежде и обуви свидетельствовала о том, что явился он издалека. Невнятно пробормотав приветствие, он сел за стол, огляделся и произнес:
— Я голоден. Дайте мне есть.
При виде незнакомца свадебные гости пришли в недоумение, а Людвик строго спросил: