Честь, хлеб и медяки
Шрифт:
Идея подменить Гоца так прочно засела в голове у Руперта, что он решил сам наведываться в порт каждое утро и долго всматривался в горизонт, чтобы первым заметить парус. Теперь вообще ни у кого сомнений не останется, зачем он туда ходит. Да и потом свое «приобретение» обязательно к мастеру сведет. Ну в самом же деле, не тащить же его в казармы?..
— Так что-то там про драконов? И пятую стихию?
Руперт даже чертыхнулся, когда Гоц задал свои вопросы. Он хотел поговорить со стариками, как они отнесутся к тому, что в их доме появится помощница. Они одиноки, никогда детей не было, сами говорили, девушка могла оказаться весьма кстати. Денег он им немного оставит на ее содержание. А там, глядишь, еще
— Про драконов, говоришь? — усмехнулся старик.
Он расстелил коврик на земляном полу прямо рядом с циновкой Гоца и сказку, похоже, собирался рассказывать только для него.
— Драконы повелевали не только стихиями, но и хранили множество секретов, владели магией и берегли сокровища, — прикрыв глаза, затянул песню старик. — Они жили в мире и согласии среди людей. И те даже не догадывались, что в соседнем доме мог проживать не Надир, а самый настоящий дракон. Драконы умело маскировались под людей с такими-то знаниями и умениями. Но со временем люди захотели стать равными драконам и объявили им войну, чтобы покорить их и завладеть всеми драконьими знаниями. Они беспощадно убивали каждого, в ком текла хоть капля драконьей крови, забыв, что, живя с драконами бок о бок, так и не научились повелевать стихиями — земля, огонь, ветер, вода, оставшись без своих владык, стали уничтожать дома и посевы. Выжившие в той страшной бойне драконы ушли, покинув мир людей и бросив их на произвол судьбы. Они выстроили в самом центре мира неприступную крепость и укрылись в ней, спрятав в ней все свои богатства и секреты. Но люди и там их достали — они не собирались отступать до тех пор, пока не уничтожат последнего дракона. И тогда драконы отправили самого слабого физически, но наделенного самой сильной стихией — любовью — в мир людей. Нельзя было допустить, чтобы и эта магия погибла вместе с ними. Без любви мир просто перестал бы существовать. А сами погрузились в пучину, унеся с собой все секреты и оставив на месте, где когда-то стояла крепость, выжженную землю. Они засыпали ее песком, создав пустыню без конца и края. Но там, где ступала нога повелителя пятой стихии появлялись оазисы с чистой, как слеза ребенка водой, и прекрасными растениями. И даже пески не властны над ними, как время над любовью.
— Что ты знаешь о любви, старик? — спросил его Руперт.
— О, — хмыкнул тот, отбрасывая в сторону, одеяло, а которое только что кутался. Когда он говорил о любви, ему всегда становилось жарко, потому что сердце начинало стучать сильнее и кровь, казалось, застывшая в жилах, начинала течь быстрее. — Почему-то всем кажется, что любовь — женщина. Но нет, не ищите у нее женских черт. Любовь — всегда только и только мужчина. Не красавец, не поэт, не бродячий музыкант, не воин и даже не правитель. Но ты всегда узнаешь, что он пришел, как только его встретишь. Где бы ты ни находился, ты узнаешь его по легкой походке поэта, по тени в таверне, по незабываемым образам героев, которые встретятся на твоем пути. Тогда и в твое сердце постучится любовь. И ты, не задумываясь, пойдешь ей навстречу, протянешь руки и скажешь «да», это она.
— Это только красивые слова, — покачал головой Руперт. — Я спрашивал не об этом.
Старик усмехнулся… И этот тоже еще мальчик, раз задает такие вопросы — не перенес настоящих страданий, не любил, не страдал. А, может, и не нужно ничего этого, чтобы постичь истинные чувства.
Он посмотрел глазами, полными нежности, на свою жену. Когда-то и они с ней были молоды, много чего хотели от жизни, но… Не заметили, как состарились, но чувства не притупились. Он любил ее ничуть не меньше, как в молодые годы. И от нее получал столько же ласки и внимания, как раньше.
— Так я продолжу о Драконах? — спросил старик, прикрыв глаза и вспоминая, какая красавица его жена была в молодости.
Он, и не прикрывая глаза, другой ее не видел — все такая же молодая и красивая.
— Ты спрашивал, почему караваны не ходят через пустыню? — обратился старик к Гоцу. — В ее песках поселилось абсолютное зло, охраняющее богатства и секреты Драконов.
— Разве его нельзя победить? — нахмурился Руперт. — И дать возможность проходить караванам по пустыне от моря прямо к стенам Брассера.
— Не родился еще такой герой, — покачал головой старик. — А те, которые сражались со злом, стали еще большим злом.
— Почему тогда амир Файзулла не соберет отряд из героев? — Руперта зацепил этот вопрос. — Или герцог Фельба?..
— Отец никогда на это не пойдет…
Гоц ойкнул и прикрыл рот ладонью, поняв, что проболтался.
— Собирали, говорят, отряды и амир, и герцог, — равнодушно ответил старик, словно не слышал того, что сказал его новый любопытный жилец. — Потратили кучу денег, только ничего из этого не вышло. И маги не помогли. Сгинули отряды, никто не вернулся.
— Жаль, — покачал головой Руперт.
Он хотел спросить про зло, что бесчинствовало в пустыне, но сдержался. Всему свое время. И то, что услышал сегодня, надо обдумать.
========== Глава 13 ==========
Потрепанные бурей корабли вошли в порт, спустя неделю. Еще не разгрузили трюмы, а торговля живым товаром уже началась.
Сначала продавали рабынь. Девушек почти обнаженными по одной выводили на сколоченный наспех помост, а собравшаяся толпа, гогоча и скабрезничая, обсуждали их достоинства и недостатки. Цена за отдельные экземпляры полногрудых черноволосых красавиц подскакивала до небес.
Руперт видел, как несколько заморских красоток приобрел караванщик Назар. Всяко не для себя — для амира. Для этого и свою дочь брал с собой в походы, чтобы она на обратном пути надсмотрщицей над девушками становилась. Не евнуха же из гарема возить с собой для таких целей?
Последней на помост вытолкнули ее — высокую, тощую, нескладную. Девушке больше всего досталось насмешек от зевак на рынке и за цвет волос, и за практически отсутствие груди, но зато и запросили за нее меньше, чем за других рабынь. Кто купит рыжую? Чтобы потом над ним потешались?
Руперт встрепенулся — наконец-то и у него появился шанс. Если никто не повысит цену за девушку, то ему хватит монет, чтобы выкупить ее. Тогда можно рассчитывать, что удастся вывести Гоца в компании красоток для амира.
Потешались, но цену не поднимали и покупать даже за ту, что запросил за нее торговец, не собирались. Бородатый надсмотрщик замахнулся, чтобы ударить рабыню.
— Не порть товар, — Руперт запрыгнул на помост — тот жалобно затрещал, готовый рухнуть под тяжестью третьего тела — и схватился рукой кнут. — Я забираю эту девицу.
— Добавь хоть монету для порядка, — попросил появившийся невесть откуда торговец. — Она стоит дороже.
— Обойдешься, — отмахнулся от него Руперт, беря девушку за руку. — Ты на других выручил прилично. Со мной пойдешь, — сурово сказал он ей.
— У тебя найдется, чем прикрыть ее худобу? — снова раздался хохот зевак. — Или так голой и поведешь через весь город? Если что, я могу купить твой меч, дам хорошую цену, — предложил кто-то звонким голосом.
Сказанные слова Руперт пропустил между ушей — плевать он хотел на шутников, у него другие цели, а зубоскалы пусть веселятся, если им так хочется. Свободных денег у него, конечно, не осталось, чтобы сменить лохмотья, которые на девушке, на что-то более приличное, но он заранее позаботился о том, что покупку придется вести в мазанку к старикам, поэтому попросил у хозяйки покрывало, юбку и сандалии на ноги. Та молча собрала ему котомку, так что укрыть тощенькое тело девушки ему было чем.