Честь, хлеб и медяки
Шрифт:
— Мне бы… — начал он неопределенно.
Старик окинул Руперта взглядом, задержавшись чуть дольше на висевшем на поясе пришедшего шамшире.
— Откуда меч? — спросил он.
— Один хороший человек отдал, так как самому ему он больше не пригодится, — ответил Руперт и положил руку на эфес.
Старик кивнул и добавил:
— Этот меч нельзя ни купить, ни украсть. Только отдать, подарить, когда сил в руках не станет больше, чтобы сдерживать его мощь. Знать, тот человек предполагал, кому отдавал смертельное оружие… Зови меня мастером.
Он
— Выпей со мной чаю, — предложил старик, устраиваясь на подушках, — и расскажи, что тебя привело ко мне.
— Мне бы научиться владеть мечом, что висит у меня на поясе, — Руперт досказал свою просьбу, которую начал еще в воротах, тоже устраиваясь на подушках и принимая из рук хозяина пиалу с ароматным напитком.
— Владеть, говоришь, — протянул старик. — А с обычным оружием? Совладаешь?
— Есть немного, — скромности Руперту было не занимать.
Впрочем, он никогда не кичился своими знаниями и военными навыками: убивать людей — невелика наука. Был бы острым меч, да сила в руках.
Чай Руперту понравился, в него определенно были добавлены какие-то травы, раскрывающие вкус напитка, делающие его изысканным, неповторимым. После выпитого чая ему показалось, что силы у него прибавилось, помыслы стали чистыми, а голова ясной.
— Ну, пойдем тогда, — усмехнулся мастер, — посмотрим, насколько немного владеешь оружием.
Они прошли за мазаный домик в глубине двора и очутились на тренировочной площадке под палящими лучами солнца — ни кустика, ни клочка тени.
— Скидывай куртку, — приказал мастер, при этом сам тоже снимая шервани и оставаясь в тонкой льняной рубашке.
Руперт нехотя подчинился приказу — под курткой у него были спрятаны детские мечи. Он так и не продал их — все как-то времени не оказалось, а носить на поясе рядом с шамширом счел недостойным меча.
— Вот на них и станем сражаться, — усмехнулся мастер, беря в руки парные кинжалы. — До первой крови.
— Нет, — покачал головой Руперт. — Только в защитных чехлах, на настоящий мечах я сражаться не стану.
Он никогда не поднял бы руку ни на старика, ни на женщину, ни на ребенка — его так воспитали.
— Это ты называешь настоящими мечами?
Мастер довольно хмыкнул. Он отложил в сторону кинжалы и взял в руку палку, по виду похожую на настоящий меч, такую же точно протянул Руперту.
— А вот это подходящее оружие для тренировок, — рассмеялся Руперт, забирая деревянный меч и сразу принимая боевую позу.
Он сделал проверяющий выпад — мастер неожиданно отклонился в сторону, не пытаясь отразить его удар. Руперт едва не упал на колени, потеряв равновесие. Для него уход от удара стал полной неожиданностью. Он нанес следующий удар, затем еще один — мастер словно не сражался, а танцевал по площадке.
Руперт ничего не понимал — он молодой, сильный не может победить старика. Он начал наносить удары с большим остервенением. Его рубаха намокла от пота, он выдохся, а мастер по-прежнему был бодр и свеж. За все время он ни разу не замахнулся своей палкой на Руперта, вымотав его своим танцем.
— Я давно мог «убить» тебя, — ухмыльнулся мастер, уходя от очередного удара Руперта. — Ты не переоценил свое мастерство — оружием владеешь лишь немного. Я бы сказал, меч держишь в руках отлично, но применять его в полной мере не умеешь.
— А как насчет шамшира? — тяжело дыша, поинтересовался Руперт.
— Это меч ничем не отличается от всех прочих, — ответил мастер, останавливаясь и прекращая бой. — Замах, удар… И смерть.
Он взмахнул рукой и, перехватив деревянный меч по-другому, прочертил им дугу с оттяжкой в воздухе.
Они подошли к бочке с водой, предназначенной для умывания.
Мастер скинул рубашку и зачерпнул ковшом воды.
— Полей-ка на меня, — попросил он.
Руперт тоже стянул рубашку и кинул рядом с рубахой мастера. Ему стало невероятно стыдно, что его хоть выжимай, а рубашка того оставалась почти сухой, словно он и не сражался с ним.
— Почему так? — спросил он, поливая спину мастера прохладной водой.
— Потому что хотел непременно меня победить, — отозвался мастер, забирая у Руперта ковш и зачерпывая воды из бочки.
— Мне стыдно, — пробормотал виновато Руперт.
— А-а-а, — протянул мастер, поливая водой своего недавнего соперника, — вот мы и подошли к главному, с чего начинается учеба владения оружием. Это те чувства, от которых надо избавиться, чтобы стать настоящим воином. И первое из них — как раз чувство стыда. Если ты все сделал правильно, а ты сделал все правильно, тебе не должно быть стыдно. Если кто-то сделал что-то неправильное — не обижайся на них. Стыдом ты лишь замещаешь чувство обиды. Избавляйся и от него. Не обижайся никогда ни на кого. Это всего лишь люди со своими правдами и неправдами. И их работа — подводить тебя.
— Сложно, — усмехнулся Руперт. — Мне бы что попроще. Например, в какую сумму обойдется мое обучение?
— Даром, — отозвался мастер, натягивая рубаху, а поверх нее надевая шервани.
— Даром? — удивился Руперт. — Но почему?
— Шамшир… — вздохнул мастер. — Он не терпит ни золота, ни серебра. А вот когда получишь с его помощью первые деньги, хоть монету, половину отдашь мне.
— Спасибо, — поблагодарил Руперт. — Я так и сделаю. Дело чести.
— От чувства, что ты кому-то что-то должен, ты тоже должен избавиться. Ты никому и ничем не обязан с самого рождения. За исключением себя. Все должно идти от сердца, — хмыкнул мастер. — Я не обижусь, если ты забудешь рассчитаться со мной. Я назвал цену — даром. А дальше все зависит только от тебя.