Честь и бесчестье
Шрифт:
Она запнулась, соображая, какую сумму могла бы предложить несчастной девушке.
Капитан Грэхем, казалось, понял ее колебания.
— Об этом можете не тревожиться, мисс, — сказал он. — Я выделил девушке достаточное содержание. Не сомневаюсь, что таково же было бы желание его сиятельства.
Он улыбнулся и добавил:
— Другие слуги, уволенные из замка, тоже получили деньги, на которые смогут прожить, пока не подыщут себе подходящее место. В дальнейшем, надо думать, они будут вести себя прилично, не так, как здесь!
Однажды, во время прогулки, Шимона взглянула на замок, зиявший пустыми глазницами окон, и подумала: а удастся ли герцогу когда-нибудь восстановить его?
До поры до времени ей не хотелось беспокоить его такими важными вопросами — по крайней мере пока здоровье больного не станет лучше.
На дворе стоял уже ноябрь. Если бы герцог вел свою обычную жизнь, пришло в голову Шимоне, он наверняка сейчас приехал бы в Мелтон-Пэддокс, специально чтобы поохотиться.
Интересно, нет ли преувеличения в рассказах об устраиваемых здесь шумных вечеринках? Неужели они и впрямь похожи на жуткие оргии, как уверяла ее в этом Нэнни?
«А что такое, собственно говоря, оргия?» — задавала себе вопрос Шимона.
До какой степени непристойности доходят эти люди и почему другие — например, ее отец — не только осуждают их, но и стараются не говорить об этом вслух?
Шимона чувствовала себя такой юной и неискушенной!.. Отправляясь на прогулку, она с отчаянием думала о том, как глупо с ее стороны воображать, будто герцог может и в самом деле испытывать к ней какой-то интерес.
Что общего у этого блестящего светского щеголя с ней, простой девушкой, ничего не видевшей в жизни? С таким же успехом она могла бы провести детство и юность в монастыре, не подозревая о мирских искушениях и соблазнах света, так хорошо знакомых герцогу.
Возвращаясь с прогулки в гостеприимный домик конюха, Шимона на миг забыла о своих сомнениях — так поразила ее окружающая красота. В этот момент бледное зимнее солнце, опускавшееся за соседний лесок, в последний раз озарило своим неверным светом деревья и кусты, сиротливо простиравшие голые ветви к небу, на котором медленно угасали розовые и золотые полосы.
В воздухе уже чувствовалось дыхание зимы. Шимона подумала, что сегодня ночью, должно быть, подморозит. Она ускорила шаги. Пора возвращаться, и сердце ее радостно забилось в предвкушении встречи с герцогом!
«Как бы то ни было, — рассуждала девушка сама с собою, — я всегда буду благословлять этот пожар! Ведь он подарил мне чудесную возможность быть рядом с любимым… Пусть он долгое время находился без сознания, но даже в эти дни я могла быть рядом с ним и любоваться дорогими чертами!..»
Она толкнула дверь домика, и тепло уютного жилья охватило ее, словно ласковые объятия.
Шимона сбросила отороченный мехом капюшон, расстегнула застежку у горла и повесила плащ на стул.
Она уже собиралась подняться наверх, как вдруг заметила, что дверь в прихожую открыта.
В камине ярко пылал огонь, и на мгновение увиденное показалось ей галлюцинацией, однако, подойдя поближе к двери, Шимона убедилась, что зрение ее не обманывает — в массивном кожаном кресле, одном из немногих уцелевших при пожаре, сидел у огня не кто иной, как герцог.
Он был одет в свою привычную одежду, а его высокий, искусно повязанный галстук казался снежно-белым, особенно на фоне изрядно похудевшего за время болезни лица.
Во всем остальном он выглядел как обычно — на взгляд Шимоны, был просто потрясающе красив.
— Вы не в постели!.. — выдохнула Шимона.
— Хотел преподнести вам сюрприз, — отозвался герцог. — Простите, что не встаю.
— Ну что вы! В этом нет никакой необходимости…
Только тут Шимона полностью пришла в себя и бросилась через всю комнату к герцогу. Ее глаза были широко раскрыты и сияли от восторга, а на губах играла радостная улыбка.
— У вас действительно ничего не болит?.. — задыхаясь, спросила она. — Вы хорошо себя чувствуете?..
Волнение мешало девушке выражаться связно.
— Мне кажется, я заново родился на свет!
Шимона засмеялась. Ее переполняло ощущение счастья. Она опустилась на шерстяной коврик, лежавший у камина, и таким образом очутилась у ног герцога.
— Если бы вы знали, как я рада!.. Когда вас принесли сюда, я боялась… что вы не выживете…
— Насколько я понимаю, это вы сумели вылечить мою кожу так, что даже ни одного шрама не осталось, — произнес герцог. — Ваша няня поведала мне, как вам пришла в голову мысль использовать мед.
— Зато вы спасли мне жизнь, — мягко напомнила ему Шимона.
На мгновение герцог заглянул в ее глаза, но тут же снова отвернулся к камину.
— Как вы только что слышали, мне уже гораздо лучше, — продолжал он, и Шимоне послышались более жесткие нотки в его голосе. — Настала пора подумать о вашем будущем.
Шимона оцепенела.
— Нам обязательно… говорить об этом… именно сейчас?..
— Да, обязательно, — резко ответил герцог. — Теперь, когда я здоров, мы больше не можем оставаться вдвоем, как раньше.
Шимона в смятении смотрела на него.
Она и забыла — если вообще когда-нибудь задумывалась над этим, — что им действительно пристало видеться только в присутствии дуэньи.
— Итак, — помолчав немного, произнес герцог, — перед вами открываются две возможности.
Ошеломленная Шимона опять ничего не сказала, и герцог продолжал развивать свою мысль:
— Первая — отправиться к вашим дедушке и бабушке. Я обещал Нэнни еще в Лондоне помочь вам в этом.