Честное пионерское! Часть 3
Шрифт:
— Окно не видел, — сказал я.
И заявил:
— Но она умерла не в своей спальне.
Каховский махнул сигаретой — уронил на столешницу крошки пепла. Повёл бровями (будто взглядом о чём-то меня спросил). И тут же продублировал свой вопрос вслух.
— Почему ты так решил? — спросил он.
— Кровать, — ответил я.
Поморгал, прогоняя воспоминания (в том числе и о той пелене, что застилала глаза девицы).
— Она лежала на двуспальной кровати, — сказал я. — Или на двух односпальных,
Я взмахнул руками, словно показал ширину спального пространства, увиденного во время вчерашнего «приступа».
— Ты уверен? — спросил Юрий Фёдорович.
— Дядя Юра, там была большая кровать. Удобная. Поверхность подо мной была относительно мягкой. Не ортопедический матрас, конечно. Но я не помню, чтобы слышал скрип пружин. Видел, что пространства на кровати вокруг меня было предостаточно: не для одного человека. Сомневаюсь, что такие трах… громадины стоят в спальнях советских школьниц.
Я и Юрий Фёдорович одновременно взглянули на Зою.
— Что? — спросила Каховская.
Юрий Фёдорович указал на неё сигаретой. Но вопрос он задал мне.
— Считаешь, её убили… убьют в родительской спальне?
— Не знаю, дядя Юра, — ответил я. — И не уверен на счёт убьют. Возможно, во сне у Терентьевой случится инфаркт или инсульт. Или она наглоталась снотворного — поэтому и не проснётся. Понятия не имею, от чего она умрёт. Не стану фантазировать на эту тему. Так можно додуматься и до ядерной войны или до нападения инопланетян.
— Лучше бы это действительно были инопланетяне, — сказал Каховский. — Как в книжке «Война миров» Герберта Уэллса. Было бы замечательно. Тогда бы этим делом занимались конторские.
Юрий Фёдорович ухмыльнулся, затянулся дымом — выдохнул в сторону приоткрытого окна, за которым шумел дождь.
— Инфаркт и инсульт — тоже неплохие варианты, — добавил он. — Таблетки — похуже. А вот если будет… как в квартире Оксаны Локтевой, то шишки посыплются на наше управление. И на меня в том числе.
Каховский вернул на стол вазу с конфетами. Подвинул её ко мне (будто предложил взятку). Сощурил левый глаз, окинул меня взглядом (словно приценивался).
— Что скажешь, зятёк? — спросил он. — Прикидывал уже, когда ждать тех инопланетян? Какие мысли у тебя есть по этому поводу? Что подсказывает тебе… интуиция?
— Девятого декабря, — сказал я. — Примерно.
Юрий Фёдорович не донёс до лица сигарету — та замерла на полпути.
— Насколько — примерно? — уточнил он.
Я вновь развёл руками.
— Не знаю, дядя Юра. В той комнате над столом висел отрывной календарь. Я видел на нём именно эту дату: девятое декабря тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Но… сами понимаете: листки могли не отрывать несколько дней — могли и неделю о них не вспоминать.
— Могли.
Каховский дёрнул рукой, хмыкнул.
— Опять календарь, — сказал он.
И тут же добавил, но уже без ухмылки:
— И снова воскресенье.
— А что… в воскресенье? — вклинилась в разговор Зоя.
Юрий Фёдорович вздохнул.
— Отдыхать в воскресенье нужно, — сказал он. — Телевизор вместе с семьёй смотреть. Или на рыбалку с приятелями ездить. Можно было бы и в гости к друзьям прогуляться. Потому что у всех нормальных людей воскресенье — выходной день. Да даже раскладывать пасьянсы или гадать вместе с твоей мамой на кофейной гуще и то приятнее, чем искать инопланетян и сторожить школьниц.
Каховский вдавил недокуренную сигарету в дно туфельки. В воздух взметнулось облако пепла. Часть пепла опустилось обратно в хрустальную посудину — часть полетела к приоткрытому окну.
— Вот спасибо тебе, зятёк! — сказал Юрий Фёдорович. — Умеешь ты поднять настроение — в этом ты мастер. Лучше бы ты в своих снах не на кроватях с девицами валялся, а сразу узнавал имена, фамилии и адреса преступников. Цены бы тебе не было! А то: война — не война, инопланетяне — не инопланетяне. Тьфу! Пророк недоделанный. Дёрнуло же тебя схватить эту школьницу за руку! Не мог спокойно пройти мимо неё.
Зоя встрепенулась. Удивлённо взмахнула ресницами. Усилила хватку на моей руке.
— Папа! — воскликнула девочка. — Но ведь ты теперь можешь предотвратить преступление!..
Каховский хмыкнул. Переставил пепельницу на мокрый подоконник. Придвинул к себе чашку с чаем.
— Да что я могу? — сказал он.
Посмотрел не на дочь, а на меня.
— Предлагаешь выставить пост около квартиры той девицы? — сказал Зоин отец. — Или приставить к ней телохранителя? На каком основании? Потому что ты, зятёк, предсказал её смерть? Я этот довод и укажу в рапорте начальству? Вы представляете, что мне ответят? Или на собственные средства найму для девчонки охрану? А может, мне теперь самому по воскресеньям читать около её двери про идиотов?
Юрий Фёдорович щедро сыпанул в чай сахар. Размешал его ложкой, громко ударяя по чашке, будто по колоколу. Пожевал губу.
— Ладно, — сказал он. — Подумаю. До девятого декабря ещё месяц — может и придёт в голову что-то дельное. Но я бы на месте нашего правительства ввёл высшую меру уголовного наказания для тех гадов, что совершают преступления по воскресеньям. А почему бы и нет? Замечательная идея, я считаю. Милиционеры ведь тоже люди и тоже хотят в выходные отдыхать.
Каховский шумно отхлебнул из чашки, причмокнул. Я последовал его примеру (взглядом исследовал вазу с конфетами — присматривался к целям). Зоя выпустила мою руку — выудила из вазы «Мишку на севере».