Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Шрифт:
— Успокойся, Тони! — повторил великан. — Не ввязывайся в неприятности.
— А ты слышал, как этот щенок со мной разговаривал? — зарычал Тони. — Так, словно я для него — грязь под ногами.
— А я тебе скажу, Тони, что тебе нечего здесь делать. Ты только навлечешь на нас неприятности.
Тони буркнул что-то злобное, подхватил бутылку и стаканы, поднялся по лестнице, всем своим видом демонстрируя оскорбленное самолюбие, и исчез за дверью.
Гран-Луи посмотрел на Жоржа, покачал головой и тоже покинул подвал. Захлопнулась дверь, щелкнул замок.
— Мой дорогой мальчик! — воскликнула Дороти Линч; на ее глазах блестели слезы. — Я… я восхищаюсь вами! Вы вели себя как рыцарь! Как отважный рыцарь! О таком защитнике только и может мечтать любая девушка.
— Но так должен был поступить каждый, — спокойно потупился Жорж.
Мисс Линч обняла мальчика. Она смеялась, но он чувствовал на своей шее ее теплые слезы.
— Это вы прогнали его, — повторяла она. — Он испугался вас, потому что вы настоящий храбрец.
Жорж не ответил. Он очень хотел бы разделить ее уверенность, но слишком уж злым и опасным показался ему этот противный парень с кольцом на волосатом пальце. Если бы не вмешательство Гран-Луи…
Внезапно Жорж почувствовал себя безнадежно слабым, маленьким и беспомощным. Боже, как хотелось ему оказаться в детской особняка на Фош-авеню среди любимых игрушек и любимых книг. Подальше от этого проклятого подвала и отвратительного Тони, которого он возненавидел всей душой.
— Мисс Дороти! — позвал он.
— Что, Жорж?
— Вы действительно верите, что они отпустят нас после того, как папа заплатит им?
— Разумеется, мой дорогой.
— А вот я — нет… — задумчиво проговорил Жорж. — Я все время спрашиваю себя, сделают ли они это.
— Но ведь после того, как они получат выкуп, мы будем им не нужны. Зачем же им тогда задерживать нас?
— Зачем? Да затем, что мы для них — самые опасные свидетели, — ответил Жорж терпеливо, как если бы он разговаривал не с гувернанткой, а с малышом-несмышленышем. — Мы оба, вы и я, видели их лица, слышали их голоса, говорили с ними. Мы знаем, как их зовут. Вы думаете, они не понимают, что мы сможем описать их полиции? Поймите, мы для них опасны.
— Да, я понимаю это… — растерянно ответила мисс Дороти. — Но… Нет, мой дорогой, я уверена, что они не пойдут на такое. Получив выкуп, они, конечно же, отпустят нас.
Жорж не стал возражать. Мальчик молча сидел на кровати, опершись локтями на колени и опустив подбородок на сжатые кулачки. Было видно, что он напряженно о чем-то думает.
— А если так… — сказал он спустя некоторое время. — Если так, то для нас самым лучшим было бы, как мне кажется, убежать. Это самое умное, что мы можем сделать.
— Убежать отсюда? Но ведь это невозможно! На это не приходится рассчитывать!
Жорж взглянул на гувернантку с откровенной снисходительностью. Бедная мисс Дороти! Что она знает о том, из каких мест совершали побеги настоящие мужчины! О бегстве с высочайших башен с помощью веревки, сплетенной из разрезанных на полосы простынь, или из жутких подземелий, выходы из которых стерегли голодные львы и тигры. Он ограничился тем, что сказал:
— И все же я серьезно подумываю об этом.
— Но, Жорж, как же мы можем отсюда убежать? В этом подвале нет окна, а единственная дверь всегда заперта на ключ. А за дверью эти ужасные мужчины, они стерегут нас днем и ночью.
— И все же мы должны найти какую-нибудь возможность, — безапелляционно заявил Жорж. — На свете нет такого места, откуда нельзя было бы сбежать.
Мисс Линч посмотрела на него с каким-то странным выражением на лице.
— Вы странный малыш, Жорж. Очень странный маленький мальчик… — задумчиво сказала она. — Сейчас мне кажется, что я совсем плохо вас знаю.
Жорж не обратил внимания to ее слова. Он слишком углубился в собственные мысли.
— Как вы думаете, сколько денег потребуют они за нас у моего отца?
— Ну… они говорили о трех миллионах франков.
— Да, они считают отца очень богатым человеком. Да он и вправду очень богат, не так ли?.. Значит, три миллиона… Это в самом деле большие деньги?
— Очень большие, Жорж. Большинство людей за всю свою жизнь не видят столько денег.
— И у вас тоже нет трех миллионов франков, мисс Дороти?
Мисс Линч тихо засмеялась и покачала головой.
— Бог мой! Конечно, нет. У меня нет и никогда не будет трех миллионов франков.
— Но если вы выйдете за меня замуж…
— Ах, я забыла об этом. Вы правы, Жорж. У меня не будет трех миллионов, если только я не выйду за вас замуж.
— А вы хотели бы иметь три миллиона франков, мисс Дороти?
Девушка помолчала, а потом со вздохом пожала плечами.
— Ну что я могу ответить, Жорж. Я не знаю. Наверное, да. По-моему, любой человек хотел бы стать богатым, а я такая же, как и другие.
— И тогда у вас будут такие же красивые платья и драгоценности, как у моей мамы, — сказал Жорж. — Я уверен, что они будут вам очень к лицу.
— Но я далеко не так красива, как ваша мама, — покачала головой мисс Линч.
— Вы просто не такая, как она, — возразил Жорж. — Конечно, никто не может быть такой, как мама, но вы красивы по-другому. Из всех женщин, кроме нее, вы, по-моему, самая красивая.
Он встал, подошел к Дороти и осторожно протянул руку к волосам девушки так, как это недавно проделал Тони. Однако он не коснулся ее локонов; пальцы замерли в каком-то миллиметре от золотистых прядей.
— Как приятно пахнут ваши волосы, — сказал он. А потом, подмигнув ей, добавил совсем другим голосом: — А почему бы нам не сыграть сейчас в «птичка летает»?
Комиссар Паолини с комфортом расположился перед телевизором. Он с удовольствием проводил вечера у телеэкрана. Заядлый холостяк, он уже двадцать лет жил один в этой маленькой квартире на четвертом этаже в доме без лифта на улице Лантье, в двух шагах от набережной Орфевр. Телевизор был его привычным развлечением.