Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Шрифт:
— Мальчишкой и девушкой займусь я, или ты не слышал, что я сказал? Я, только я, и никто другой. Сечешь?
Гран-Луи переступил с ноги на ногу.
— Нет, — твердо заявил он.
В комнате воцарилась тишина. Гран-Луи посягнул на авторитет Бертини, и теперь все молча ждали, как будут развиваться события.
Лицо Бертини побледнело.
— Какая муха укусила тебя, парень? Ты что, решил поспорить со мной? — спросил он свистящим шепотом.
— Я никому не прекословлю. Я просто не хочу, чтобы их убили, — ответил Гран-Луи.
— Не хочешь, чтобы их убили? — переспросил Тони. — А разве здесь кто-нибудь говорит об убийстве?
— А ты задай этот вопрос Бертини, — буркнул Гран-Луи.
— Это так, Бертини? — спросил Тони у корсиканца.
Бертини колебался не дольше секунды. Гран-Луи, не спускавший с него глаз, явно был начеку. Бертини умел расправляться с непокорными, но следовало ли сейчас идти на крайние меры? Может быть, туповатый Гран-Луи просто не осознает, какие ставки сделаны в этой игре? Он пожал плечами, достал сигарету, неторопливо закурил и, затянувшись, заставил себя успокоиться.
— Я думаю, нам следует поговорить спокойно, — сказал он. — Как вы считаете, что произойдет, когда мальчишкой и англичанкой займется полиция?
— Они выложат все, — сказал Тони.
— Вот именно! Они выложат все. Расскажут, как их похитили, куда отвезли, что они видели и слышали, когда сидели в этом подвале. Они опишут всех вас, а после этого легавым хватит четверти часа, чтобы найти ваши фотографии и сунуть их под нос мальчишке и его гувернантке. И эта пара тут же заорет в один голос: «Да, да, месье комиссар! Конечно же, это они, те самые подлые негодяи!» Так что не пройдет и двадцати четырех часов, как все флики Парижа бросятся на охоту за вами.
— А ведь он прав, парни. — Паоло потер свой искалеченный нос.
— Конечно, прав, — продолжал Бертини. — То, что они заложат нас, ясно, как день!
— Все это так, но если они будут убиты, нам грозит вышка, — колеблясь, заметил Тони.
— Если они будут убиты, то не смогут заложить нас. А без их показаний до нас никто никогда не доберется. Ведь нет никаких следов, которые вели бы к нам. У них нет ничего против нас! Только этот мальчишка и англичанка могут нас закопать.
Тони растерянно теребил мочку своего уха.
— Послушай, — обратился он к корсиканцу, — но ведь мы об этом не договаривались. Это не было обговорено с самого начала…
— А сейчас обстоятельства вынуждают нас поступить именно так, — прервал его Бертини. — Если они останутся в живых, пропадем мы все. И если ты думаешь, что мне нравится то, что мне предстоит сделать, то ты ошибаешься. Однако сделать это надо!
— Он прав, — поддержал Бертини Паоло. — Он рассуждает разумно.
Щеки Гран-Луи слегка покраснели.
— Плевал я на то, разумно это или нет, но он их не убьет! — повысил он голос.
— Послушай, приятель, — обратился Паоло к Гран-Луи, — ты должен понять…
— И понимать тут нечего! — прервал его Гран-Луи, лицо которого все сильнее заливала краска, что случалось всегда, когда его одолевал гнев. — Я не хочу, чтобы он причинил зло ребенку и девушке. Не хочу, и точка!
Тони, лучше других знавший Гран-Луи, счел за лучшее податься в сторону. Уж он-то знал, что может натворить этот гигант в приступе ярости. Несколько раз ему довелось присутствовать при таких извержениях, и он видел их результаты.
— Не надо сердиться, парень, — примирительно сказал он. — Ведь мы только разговариваем…
— А я и разговаривать не хочу о таких мерзостях! — воинственно протрубил Гран-Луи. Он сопел, как бык, увидевший на арене перед собой матадора. — Нужно быть безумной скотиной, чтобы желать смерти восьмилетнему пареньку! Это говорю вам я, Гран-Луи. И вы считаете себя мужчинами? Да вы трусливые звери!
Последние слова Гран-Луи чувствительно задели Бертини, и он совершил ошибку, понадеявшись на свой авторитет. Он шагнул к задыхающемуся от гнева Гран-Луи, не обращая внимания на его горящие глаза и вздувшиеся на шее вены.
— Тогда послушай, что я тебе сейчас скажу. Ты не большой парень, а большой болван. И ты надоел нам до тошноты. Сваливай отсюда, если уж ты такой чувствительный. Катись ко всем чертям, только побыстрее, если не хочешь, чтобы я вышиб тебя отсюда коленкой под зад!
Все это было сказано сухо и непререкаемо, как говорит начальник, отчитывая подчиненного. Бертини считал себя вправе так говорить, он привык к послушанию. И не обратил внимания на то, что минуту назад багровое лицо Гран-Луи побелело.
— Ах ты дерьмо! — прорычал Гран-Луи сквозь стиснутые зубы. Его огромная лапа метнулась вперед, схватила Бертини за ворот и подняла в воздух, как пушинку.
Наполовину задушенный корсиканец судорожно пытался выхватить из кармана пистолет, однако он опоздал. Кулак свободной руки Гран-Луи врезался в его лицо. Раздался хруст, Бертини вспорхнул, как сухой лист под порывом ветра, ударился о стену и медленно сполз на пол, где и застыл без движения. Кровь из расплющенного носа залила его лицо. Гран-Луи повернулся к Паоло. Бывший боксер отшатнулся от великана.
— Ты только успокойся, парень, — бормотал он, пятясь от разъяренного гиганта. — Успокойся! Я беру назад свои слова! Я…
— Ты… ты тоже был за то, чтобы порешить их, так? — прорычал Гран-Луи.
Паоло попытался ударить его в живот, но тот без усилий парировал этот удар движением руки. Не балуя своих противников разнообразием приемов, он ухватил Паоло за ворот и поднял его, как кролика. Паоло отчаянно вырывался, но Гран-Луи схватил его другой рукой за штанину и швырнул в застекленную дверь, выходившую в маленький садик. Под грохот бьющихся стекол и ломающегося дерева Паоло вылетел наружу и приземлился на садовой дорожке. Его лицо и руки были изрезаны осколками стекла. С мучительным стоном он попытался подняться, прополз на четвереньках пару метров и, потеряв сознание, рухнул на песок.